МЕЖДУНАРОДНАЯ АКАДЕМИЯ АКМЕОЛОГИЧЕСКИХ НАУК

АКАДЕМИЯ СОЦИАЛЬНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ И МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ

МОСКОВСКИЙ МЕТОДОЛОГО-ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ КРУЖОК

Анисимов О.С.

РАЗВИТИЕ РОССИИ И КУЛЬТУРА ПРИНЯТИЯ ГОСУДАРСТВЕННЫХ РЕШЕНИЙ

(ДИАЛОГ)

Москва 2002

Анисимов О.С.

Развитие России и культура принятия государственных решений (диалог)

М., ФГОУ Рос АКО АПК, 2002 – 140 с.

УДК 87.3

ББК 67

В данной работе рассмотрена зависимость постановки и решения основных проблем развития России от внесения в интеллектуальную деятельность управленцев и аналитиков современной мыслительной и рефлексивной культуры. От имени типовых персонажей, участвующих в постановке и разрешения проблем, раскрывается особый потенциал развития страны, ускользавший из принципиальной оценки тех, кто был обращён к формированию стратегии развития. В качестве заказчика на осмысление путей развития и достижения "рывка" введён Президент. Специфика акцентов на содержании и механизмах мышления в принятии государственных решений тесно связана с факторами развития профессионализма госслужащих и этим работа носит акмеологический характер.

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ

Анисимов Олег Сергеевич (1943 г.р.) – доктор психологических наук, профессор, действительный член Международной академии акмеологических наук, Российской экологической академии, лауреат премии Президента РФ в области образования.

В 1974 году окончил МГУ, факультет психологии. В 1984 году защитил кандидатскую диссертацию по теме "Формирование мыслительных операций студентов с исполь-зованием схематических изображений", а в 1994 году – докторскую диссертацию по теме "Акмеологические основы рефлексивной самоорганизации педаго-га: творчество и культура". Является автором более 200 научных трудов.

Создатель неформального межрегионального научного сообщества "Московский методолого-педагогический кружок" (с 1978 г.) и первой учебной кафедры методологии в СССР в Высшей школе управления Агропрома РСФСР (в 1988 г.). Автор и руководитель огромного множества оргдеятельностных игр и игромодельных циклов, в которых проходили подготовку управленцы, преподаватели, аналитики-консультанты России и ряда стран СНГ. В настоящее время (2002 г.) является профессором кафедры акмеологии и психологии профессиональной деятельности в Российской академии государственной службы при Президенте РФ.

СОДЕРЖАНИЕ

Введение *

Диалог "Развитие России и культура принятия государственных решений" *

ПРИЛОЖЕНИЕ

Диалог "Принятие управленческих решений" *

Работы автора по теме *

Введение

Относительная стабилизация политической и экономической жизни в России позволяет задуматься о более масштабных и принципиальных проблемах дальнейшего пути страны. Большинство размышлений и расчётов сосредоточены либо в плоскости ближайших возможностей и назревших неотложных необходимостей, либо в плоскости желаний, отрывающихся от твёрдой почвы реальных перспектив. Лишь немногие, оставаясь учитывающими сложившееся положение дел, ищут такого направления пути, который бы качественно сместил положение России в сторону соответствия её потенциалу и статусу великой державы. Возникает вопрос о том, на какой тип потенциала опереться для качественного изменения тяжёлого положения дел во всех сферах бытия.

Оригинальность России и бывшего СССР в целом состоит в том, что при плохой организации любых дел, включая и инновационную активность, объём и качество результатов инновационных проявлений интеллекта остаются огромными. Этим объёмом умели пользоваться и наши союзники, и наши противники. Умело используется такая активность и сейчас в формах, которые позволяют за бесценок эксплуатировать российскую интеллектуальную активность и вовлекать авторов в проекты, не дающие России соразмерных выгод. Кроме того, именно в России возникло новое явление в самой интеллектуальной практике, в рамках которого непосредственно используемой стала мыслительная культура. В методологическом движении совместились яркое самовыражение интеллекта, устремлённого на новое, на изменение, на развитие, мыслительная культура и особый тип культуры – рефлексивная культура. Это даёт возможность резко повысить результативность интеллектуальной работы и порождает новые и удивительные возможности в управленческой, аналитической и др. интеллектуально ёмких типах деятельности.

Мы использовали диалогическую форму моделирования дискуссий по принципиальным проблемам для введения своего взгляда на неизвестные резервы роста потенциала России, предопределённого особенностями методологической теории и практики и на основании многолетнего опыта методологического движения.

Данный диалог существенно отличается от тех, которые мы писали до сих пор. Если ранее написанные были "внутренними" и предназначенными для методологов, проходящих путь овладения различными сторонами методологического мышления и самоорганизации, то этот диалог – "внешний". Он предназначен для заказчика на методологическую работу. В книгах, и, особенно, в ходе проведения игромодельных процедур мы нередко останавливались на том, в каких звеньях универсума деятельности возникает самая очевидная потребность в методологической мыследеятельности. Хотя методологически организованная рефлексия нужна в любом типе деятельности, особенно в мыслительно насыщенных, например, в науке, консультировании, педагогической деятельности и т.п., очевидной является прямая кооперативная связь управленца и методолога. Более того, именно в принятии решений, как первичном, так и повторном, разыгрываются мыслительные драмы, включённые в реализацию рефлексивных функций. Эти драмы и оформляет, дедраматизирует или углубляет, в ходе проблематизации, методологическая рефлексия.

Однако полезность методологической организации процесса принятия решений имеет количественные и качественные рамки. Чем сложнее процесс принятия решений, чем больше в него входит участников, чем разнообразнее эти участники по профессиональной и предметной определённости, чем выше статус и ответственность управленцев, чем больше включённых в ход принятия решений сервисных помощников, тем значительнее польза методологического соучастия. На этом пути повышения пользы мы легко доходим до стратегических форм принятия решений в управлении. Тем более, что при общей рыхлости и непрофессиональности мышления в управлении, в принятия решений стратегическая форма является наименее отработанной и надёжной, наименее соответствующей своей значимости.

Поэтому после того как мы особенно тщательно остановились на этой форме принятия решений в 1999 г. в концептуальной рамке, после дооформления системы средств мышления, выраженных в новой "Азбуке" и в методологическом словаре в 2001-2002 гг., после утончённого моделирования принятия управленческих решений в 2002 г. и после написания соответствующей книги, мы легко пришли к возможности моделирования диалога с "настоящим" заказчиком. Следя за событиями и участвуя, хотя и эпизодически, в работе мысли тех, кто готовит подсказки для высшего руководства страны, зная положение дел в подготовке госслужащих и участвуя в этом процессе, мы создали образ встречи с нашим "заказчиком". Им стал Президент. Этим оформился образ пути к творческому взаимодействию "Власти" и методологической ветви культуры, социализации этого всё ещё маргинального течения мысли. Тем более, что именно методология сделала Россию страной классического мышления, удерживающего наследие таких философско-мыслительных периодов, как "древнегреческая" и "немецкая классическая" философии. В последние годы мы специально останавливались в своих книгах на необходимости и демонстрации этого сохранения. Но методология вывела философскую мысль на уровень технологических форм и возможность применения в практике. Практическое сохранение глубины мышления философов, демонстрирование её в регулярной работе профессионалов остаётся пока лишь благим пожеланием. И новые формы мыслительного взаимодействия в игровом моделировании переместили пожелание в плоскость реализации, доступной наблюдению. Наши разработки, особенно с конца 80-х гг., прямое этому подтверждение. Они целенаправленно воплощали идею перевода культуры мышления в практику без утери существенного основания.

Диалог, созданный как косвенное общение с Президентом, тем более имеющее субъективное настроение искренней симпатии к реальному прототипу, выступает в роли преддверья в понимание того, что происходит в интеллектуальной культуре страны. Подобное знакомство и может быть путём к просвещенности власти, какая бы ветвь культуры не была предметом знакомства и ориентации. Вслед за чтением диалога может быть этап чтения серии диалогов, созданных для внутреннего пользования, и, может быть, концептуальных работ.

Специфика взаимодействия с заказчиком состоит в том, что он, заказчик, обладает огромной содержательной насыщенностью, но не в состоянии прояснить себе тот узел содержаний, который не только ему значим, но и является источником временного или длительного "бессилия". Заказчик ждёт ответа на вопрос, который он может поставить только приблизительно. Тот, кто берётся ответить на вопрос, должен его ещё более точно поставить, что возможно лишь в рамках его, незнакомого заказчику, опыта и техники мысли. Поэтому и ответ на вопрос чаще предстаёт для заказчика как малоопознаваемый, не имеющий "нормального", привычного обоснования, или, в лучшем случае, странный. Чтобы понять отвечающего на вопрос, сам заказчик либо находит свои, в привычных формах и средствах, объяснения, с которыми чаще ответчик не согласен, либо вынужден учитывать, вникать или осваивать основания ответчика. Так как эти усилия редко бывают лёгкими из-за различия опыта, позиций, технологий и т.п., то оценка ответа чаще всего может быть лишь приблизительно адекватной. Мудрость заказчика состоит в осторожности как отрицательных оценок, так и положительных, а также в обращении к более нейтральным средствам и ориентирам, в роли которых выступает философское видение мира, нередко помогает интуиция, дающая возможность как бы "чувствовать" тип содержания и его помещённость в целое мировоззрения. В свою очередь и ответчик обладает возможностью свою мысль облачить в иллюстрации, помогающие найти путь к главному содержанию.

В предлагаемом диалоге нет поверхностного напряжения противопоставления одной или иной точек зрения, своего рода яркой борьбы темпераментов и защитников своей версии "во что бы то ни стало". Драма перенесена в содержания, отражающие не только различие подходов и воззрений, но и зависимость от них самой широкой управленческой практики. То, что только упоминается методологом и слегка характеризуется, является отблеском самых сложных и яростных дискуссий методологов с иными специалистами и методологов друг с другом. Это обусловлено принципиальностью обнаруженных в мыслительной работе практических, теоретических и культурных проблем. Полное раскрытие этих проблем выходит за рамки общения с заказчиком, не имеющим опыта подобных систематических обсуждений с выделенными, непривычными для него ориентирами.

И всё же диалог может побудить к размышлениям и, может быть, к углублённым дискуссиям в силу предельной значимости содержания проблемных точек и новизной подходов к их пониманию. Не исключён случай и полного знакомства с этим пониманием, ощущения тривиальности. И тогда облегчается переход к взаимопонимаемым следствиям, блокам предложений.

В приложении дан диалог, раскрывающий ряд существенных особенностей механизма принятия решений, и являющийся перепечаткой раздела иной нашей книги "Принятие управленческих решений: методология и технология". Он становится полезным и для неподготовленного читателя, если он сможет вникнуть в ряд содержательных акцентов основного диалога. В то же время, диалог о ПУР является характерным для внутренних модельных конструкций в методологической сфере, в её пространстве. Поэтому его чтение требует иной мобилизации механизмов понимания. Подобный материал открывает путь к основной сумме текстов теоретической и прикладной методологии. По характеру акцентов и устремлённости на высшие формы профессионализма в управленческой деятельности лиц, связанных с принятием государственных решений, весь материал, включая приложение, реализует акмеологическую функцию и акмеологический подход ("акме" – вершина), разрабатываемый прежде всего кафедрой акмеологии и психологии профессиональной деятельности Российской академии государственной службы при Президенте РФ, а также в сообществе Международной академии акмеологических наук.

Диалог

"Развитие России и культура

принятия государственных решений"

Персонажи:

П – Президент

ПБ – помощник президента по проблемам безопасности страны

КБ – концептолог, занимающийся проблемами безопасности

РУ – региональный управленец

М – методолог

УО – управленец образовательными процессами

ОО – представитель общественных организаций

Уч. – представитель сообщества учёных

П. Давайте воспользуемся тем, что мы имеем паузу между официальными мероприятиями и более спокойно и свободно поговорим о безопасности страны, об угрозах для безопасности. Как Вы думаете, какова динамика с этой безопасностью, если можно так говорить?

ПБ. Вы знаете, с этим стало как-то легче. Честно говоря, когда Вы приходили к власти, всё было так запутано и так сложно, что казалось, катастрофы нас ждут одна за другой.

П. Вы имеете в виду экономику, знаменитый дефолт, или чеченский узел?

ПБ. Да и то, и другое, и третье. Хотя бы вольницу губернаторов и республиканских президентов. Кроме того, неразбериху в федеральной власти. Бог знает, что происходило в экономике. Я человек служилый и к опасностям привык, но и мне было жутко. Сколько моих коллег, да и ребят из армии и т.п. разбежалось, а те, которые оставались, насупились и дезориентировались. Что тут говорить!!!

П. Я понимаю. Как бывший разведчик я должен был без всяких эмоций посмотреть на происходящее трезво. Как будто это иная страна. И это очень тяжело, так как я же у себя, в своём доме вижу то, что все видели. Слава Богу, хватило сил делать то, что по силам. Я ведь не предполагал быть Президентом.

ПБ. Наверное, не хотелось брать на себя груз безобразий, накопившихся в стране!

П. С одной стороны, да. Но это уже частная точка зрения. А имел ли я право не брать на себя ответственность!? Я ведь дорожу всем, что меня окружало. И Союз, и Россия, как бы это не называлось, это моя Родина. Россия не раз была в ужасающем состоянии в течение тысячи лет. И что – бежать как крыса с корабля! Конечно, быстрый взлёт имеет огромные неудобства. Да и мне легче что-то решать в узком и приятном деловом кругу. Но опасности есть опасности. И с какого-то момента ставишь перед собой вопрос – ты готов идти на всё ради всего, что тебе дорого, или нет.

ПБ. Есть ведь "космополиты", как их называют. У них родина везде, особенно где легче живётся.

П. Я о них и не говорю. Что толку! Я говорю о тех, кто всегда шёл на всё ради святого и родного. О настоящих мужиках. У меня в Питере много таких людей встречалось. Надо знать историю, чтобы не запутаться как человек. Но вернёмся к делу.

ПБ. Я и говорю. Сначала Дагестан, затем другое. И так стала складываться новая ситуация.

П. Да, Дагестан был пороговым. Потом я общался с нашими военными. Они, не все, конечно, но молодцы. Они готовились к неизбежности новой войны. Мне было уже легче. Наглотались и гражданские. Даже демократы спекулятивного типа и их СМИ присмирели. Откровенно скажу, в период первой кампании горечь была каждый день. Мучительно было видеть, как всё шло вкривь и вкось. Я понимал, что при той ситуации в стране достигнуть управляемости, мобилизованности было крайне тяжело.

ПБ. А сколько было спекуляций, дешёвых лозунгов, сколько предателей, напитанных деньгами! И всё же, я сам был, хотя и не всё время, в Чечне, я видел простых наших ребят, солдат и офицеров. Знаете, это не менее подлинные герои, чем в 41 году!

П. Знаю, и никогда не буду считать, что сделал для них что-то достаточно. Мы им обязаны всем. Дело не в тех, кто покупался и бегал от бандитов, а в тех, кто был ответственен перед своей совестью. Весь маскарад свободолюбия был таким же блефом для организаторов, что и маскарад величия Германии для Гитлера и его людей. Даже если предположить их искренность в условиях первого периода, до 33 года при том положении Германии. А эти "герои" втянули простых людей в авантюру с невозможностью выбраться и из демагогии, и из кровной мести. Я это понимал и понимаю. И эти ребята, мне кажется, что-то или всё понимали. Хотя бы интуитивно. Вот только сколько жертв этой вакханалии!!! Ну, это больное место. Ещё важнее экономика. Если её не поднять, уже на новых принципах, то вероятность дестабилизации всегда останется. И весь героизм будет обесценен. Так что нам нужно базу для стабильности строить, а не оставаться вечными пожарными.

ПБ. Да. Пусть будет служба пожарных, да ещё и другие службы, типа МЧС. А главное, налаживание инфраструктуры стабильности. Хорошо, что Вы значительно укрепили машину государства. Без этого об экономике думать очень сложно и как-то фиктивно. Не зря же большевики сначала ослабляли государство, а там всё остальное можно было брать почти голыми руками.

П. Это верно. Но те изменения, которые произошли, они больше оперативны, вынужденные. Это ещё не стратегия. И стратегию ещё надо строить.

ПБ. Были те, кто критиковал эти Ваши действия, как лихорадочные и популистские. Они и сейчас считают, что плоды не такие великие и это больше маскировка и провал.

П. Я серьёзно к этой критике не отношусь. Она бесполезна на 90% или более. Другое дело, знать её необходимо. Там можно найти и намёки реальных неудач, недоделанностей, неловкостей. Я считаю, что это была не систематическая атака на противника, а по ситуации и с некоторым смещением в нужную сторону. И плюс этих действий, думаю, в том, что ослабление законодательного и властного произвола, некоторое перемещение пропорции в сторону Центра создали больше спокойных возможностей для основных действий.

ПБ. Я с Вами согласен.

П. И всё же. В чём состоит, по-Вашему, настоящая опасность?

ПБ. Вопрос сложный. Вот и Запад к нам повернулся лицом. И в Чечне замирает буза, и экономика идёт вперёд и т.п. Конечно, везде сложности остаются.

П. Я бы так задал вопрос. Можно увидеть негативное везде. Можно увидеть опасности во всех блоках управления и слоях бытия страны. Но нужен интегратор. Нужен образ опасности для страны в целом. Согласны?

ПБ. На первый взгляд – ясно. И чувствую, что Вы задеваете вопрос более глубоко. Но осознать пока не могу.

П. Давайте ещё так скажу. Вот я просил Грефа создать стратегическую картину развития страны на период до 2010 г. И промежуточные этапы. Как Вы думаете, ему удалось дать картину для страны в целом?

ПБ. Вроде бы, да! Там всё главное отображено.

П. А может быть такая перспектива, когда планы для всех сторон жизни, главных, конечно, есть, а план для страны – отсутствует?

ПБ. Это трудно себе представить.

П. А если представить? Если слои жизни и их поправки не совмещаются? Если усилия не складываются?

ПБ. Я понял Вас. Для меня, как служилого, ясно, что если все рода войск не совместить, то удара надёжного не получишь. Я Вас понял?

П. Конечно. Но в военном деле это легче сделать. Там механизмы управления позволяют сдвигать и раздвигать любые единицы, ресурсы и т.п. А вот в управлении страной всё сложнее. Тем более, когда мы ещё только осваиваем рыночную экономику, демократию, гражданское общество и т.п. Так могут возникнуть опасности при неудачном планировании, неудачном стратегическом планировании?

ПБ. Да. Из-за несбалансированности, несовмещения всего и различного.

П. И я тоже так думаю. Греф не гарантировал согласованности. И признал, как сложно это достигнуть.

ПБ. Это очевидно.

П. Проблема, мне кажется, состоит в том, что это сложно сделать уже в мышлении, а ещё сложнее – практически.

ПБ. Мышление – дело сложное и тонкое.

П. А Вы как считаете, в Академии Генштаба стратегов готовят?

ПБ. Сейчас там посложнее ситуация. Сами знаете!

П. Хотя бы раньше, до перестройки готовили?

ПБ. Конечно! Я помню размах содержаний и задач.

П. Я вспомнил военных не случайно. У них ведь стратегии и стратегическая подготовка были отработаны. И теоретически, и методически. Экономисты, я так понимаю, у них главное и брали, когда стали этим интересоваться. Не так ли?

ПБ. Я согласен. Да и сейчас у нас стратегии понимаются более строго, чем у экономистов и управленцев. Мы изучали и Клаузевица, и других. Даже до нашей эры были великолепные мыслители. Хотя бы взять Сунь-Цзы.

П. Всё это хорошо. Но почему возникают проблемы со стратегией? Вроде бы и не новое дело. Можете гарантировать, что в Академии Генштаба можно подготовить стратегов для разработки стратегии страны? Когда мне говорят, что нет, мол, у России стратегии, я и думаю – а есть ли стратеги у России? Где их готовят? Вроде бы в нашей Академии госслужбы должны готовить. А я как-то не очень в этом уверен.

ПБ. Если положить руку на сердце, я не могу твёрдо сказать, что там действительно готовят стратегов. И кафедры стратегии нет. Да и подготовка на кафедре управления едва ли может годиться в этом плане. Есть и кафедра национальной безопасности. Военных там хватает. И здесь едва ли они близки к стратегическим поворотам. Учитывают, наверное. Но это уже другое.

П. Вот и ситуация. Хочется нормальной стратегии. Но сейчас ситуации столь тяжела, сложна, запущена во многих планах, что быстро получить качество едва ли удастся. Знаете, почему я так говорю?

ПБ. Не очень. Догадываюсь, но не могу с уверенностью.

П. Ладно. Скажу Вам. Очевидно, что мы слабы реально, хотя и имеем, имели потенциально огромные возможности. Конкурировать и в военной области, помимо ядерного щита, в экономике, да и в правовой сфере и т.п. мы пока не можем. Да, стало полегче. Мы уже идём поступательно вперёд. Но это на фоне остающейся нищеты, отставания в самых разных областях, при нищенской науке и образовании! Под сердцем скребёт. И какая нам нужна стратегия? Можете сказать, что бы подумал военный при такой "концентрации" сил и такой "мобилизованности" общества, если бы его попросили выиграть войну с противником, всем обеспеченным?

ПБ. Скажу честно. Мороз по коже. Липовая была бы победа и лихое поражение.

П. Понимаете, как приходится вертеться среди конкурентов! Они несколько сблизились, конечно. Поняли, что значит терроризм. А у нас уже накопился опыт. Есть над чем работать вместе. Но это как в анекдоте. Бежать-то можем. Вот догонять неловко, так как увидят, в чём мы одеты.

ПБ. Вы готовите к важному тезису, чувствую.

П. Трудный тезис. Дело в том, что мы реально в ближайшей перспективе не можем думать о "большом замысле", если, конечно, хотим за слова отвечать.

ПБ. Очевидно, согласен.

П. Но это первое. А вот и другое. Мы должны подготовить и осуществить рывок.

ПБ. Как бы не надорваться с самого начала.

П. В правительстве мне тоже говорят о реализме. И я сам достаточно реалистичен. Но есть логика работы больших систем. Есть опасность постоянного отставания, бытия на окраине большой семёрки, если нас не считать. Да и "тигры" идут по пятам. Объективно, без учёта теперешней ситуации, нужен рывок. Мобилизация страны.

ПБ. Стратегия мобилизации? Стратегия рывка? Где мы найдём сил, даже как-то сосредотачивая ресурсы? А общество к этому готово? Думаю, что нет.

П. Правильно, если обращать внимание на материальные ресурсы.

ПБ. И тогда духовные ресурсы? Я пока не встречал специалистов, которые сказали бы что-то надёжное и оптимистичное про эту мобилизацию.

П. Да, с духовностью у нас не менее сложно. Сейчас. Потенциально мы очень богаты духовно. Но это очень пока потенциально.

ПБ. Где выход? При всём доверии к Вам, я очень затрудняюсь подумать оптимистично.

П. Мне кажется, что интеллектуальная мощь наша, хоть и поколеблена, всё ещё велика. Мы экономически не можем помочь учёным. И накопилось в учёной среде много средних и пустых. Да и всегда они были. И всё же. Я общался с рядом учёных. Немало хороших мыслей. Но для выработки стратегии пока их мало. Слишком много условий нужно иметь, чтобы наука ожила по-настоящему. А без научной, культурной, вообще интеллектуальной мобилизации проблема рывка не решаема.

ПБ. Вы сказали это сами. И мне стало легче. Труднее это говорить Вам. Но правда важнее иллюзий.

П. Можете меня считать кем угодно, но рывок нам необходим. Разумный, конечно.

ПБ. Вот это да! Не знаю, что и думать.

П. У меня есть ясное понимание, что он нужен. И нужна интеллектуальная сосредоточенность, мобилизация, если хотите. Конечно, гражданская мобилизация тоже. И нельзя допустить легковесности, нереальности, поспешности. Понимаете, какая проблема!

ПБ. Ещё бы.

П. Если не пройти пути, то опасности нас будут подстерегать постоянно. Мы ведь не Гондурас, не Вьетнам, не Аргентина. Мы – Россия. И надо верить в нашу Россию.

ПБ. Верить-то надо! Вы хотите выступить перед народом?

П. Нельзя пока. Неясен выход. Стратегии нет. А её нет, так как проблема ещё только намечена и её мало кто поддержит всерьёз. Есть насущные проблемы, и они затмят все разговоры о рывке. Я не хочу быть авантюристом в своих глазах и в чужих глазах. Проблема ещё не оформлена. Есть установка на проблему.

ПБ. Рывок нереален, но нужен! Так?

П. Почти так, но не так. Я здесь, в этой мысли, предстаю в роли заказчика на глубокое понимание проблемы и нахождение стратегии рывка, прорыва в будущее. Но для реализации заказа нужны специалисты. Так, как мыслят сейчас и там, и там, едва ли соответствует глубине драмы. Вы не думаете, что эта проблема безопасности страны?

ПБ. Момент этого я вижу. В военной сфере, в экономической плоскости, в конфликтной плоскости и т.п.

П. Думаю, что Вы мыслите по схеме – где противник, где вредное воздействие, там и ищи опасности. Или не так?

ПБ. Это верно. А как же иначе?

П. У меня такое ощущение сложилось, что понимание категорий "опасность", "безопасность" и т.п. слишком упрощено. Хорошо бы принципиальные дискуссии провести и разъяснить себе, в чём суть. Пока что я чувствую, что понимание поверхностное. Нестабильность, несоответствие уровню развитых партнёров, несоответствие страны своему статусу и т.п. тоже связаны с опасностью, с безопасностью. Опасно не иметь нормально функционирующее государство, экономику, гражданское общество и т.п. Но ведь опасно и не развиваться в среде развивающихся. Нет врагов, не считая конкурентов, а угрозы всё равно есть. Иного типа. С этим надо разбираться.

ПБ. Вы ввели такой контекст, что я не могу ответить чем-то готовым. Это требует осмысливания. Видимо, и мне уже нужно пофилософствовать. В моей структуре и т.п. Ваша мысль о рывке тоже звучит иначе, чем я привык. Вы, как мне кажется, поставили для себя необычную проблему. И мы, кто верит в Вас, кто хочет работать вместе, должны ещё вникнуть в это всё.

П. Я не думаю, что первым эту дилемму поставил. Нередко руководители стран стояли перед тем же. И Петр Первый стоял, и Сталин, и многие другие. Но мне не подходят методы решения дилеммы – невозможно, но нужно. Я хочу находить цивилизованный подход к разрешению дилеммы. Не знаю пока – как, но не вижу иного пути. Согласиться с текущим положением я субъективно не могу. А главное, моё положение Президента Великой Страны, объективно не может согласиться с тем же. Я обязан искать. Вот в чём суть. И это надо делать быстро и не спеша. Осмысленно быстро.

ПБ. Нагрузили Вы меня. Я рад, что Вы мне доверили Вашу идею. Постараюсь быть на уровне. Прежде всего, надо по новому подойти к пониманию безопасности.

П. Я попрошу это выделить в своих планах. Не афишируя, соберите квалифицированных и честных людей. В узком сначала кругу и поразбирайтесь. Я буду ждать результатов. Без всей шелухи, только по сути. Какая бы она не открылась.

ПБ. Слушаюсь. Доложу сразу, как только появятся чёткие мысли.

П. Буду ждать. До свидания.

ПБ. Да! Такое я ещё не слышал от него. Хорошо, что доверяет. Какая бы ни была мощная поддержка населения, но она больше не по делу, а по доверию, имиджу. Надо помочь ему именно в деле. А дело он замыслил сверхсложное. Что, собственно, я понял? Безопасность им понимается шире и тут надо разбираться. Стратегов он не видит пока, хотя народу, говорящего о стратегии немало. Что-то есть и в понимании стратегии иное, чем я привык. И самое оригинальное – "рывок"! При нашей ситуации и рывок! И всё же что-то есть в этой идее. Ведь на самом деле мы в глубокой яме. Только-только отошли от полной безнадёги. Стабильность стала появляться. Но рывок-то осмыслен, когда стабильность уже давно не новость, когда накопления сделаны, когда есть что мобилизовывать. Достаточно вспомнить образцы мобилизации.

Конечно, и при малых силах в локальном месте прорыв можно готовить. Вспомнить хотя бы Наполеона, Суворова и др. Да и учение о войне Сунь-Цзы. Но ведь Президент говорит о прорыве страны, да ещё на поле конкуренции со стабильными странами. И что он имел в виду, когда говорил о возможных путях мобилизации? Через мобилизацию интеллектуальной элиты? Как её мобилизуешь, хилую и себялюбивую? Где палка, которой раньше её держали в напряжении? Может ли она преодолеть лирику своей эгоцентрической жизни и мобилизоваться для страны? Что-то тускло здесь. Только ли мечта и желание в идее Президента? Где надёжные зацепки? В истории были, конечно, случаи, когда толковый правитель из рыхлых сил создавал победоносные армии. Но он был всегда жёстким. Да и армия это не страна. У Сталина была гвардия фанатов-большевиков и настрой на мечту, соблазны для всего народа. Конечно, и он был мастером управления. Но у него была опора. А что у нас? Демократия сводится к индивидуализации, к разрыхлению всего и вся, к удобству для ловкачей. Хотя народ пока ещё лишь борется за "выживание" и наблюдает, и не видно стихийной мобилизации ради страны. Политики растаскивают активную часть населения по своим призывам и интересам. Ну, ладно. Это всё надо иметь в виду. Что конкретно нужно сделать? Обсудить более строго и принципиально суть безопасности. Очень полезно. Хотя бы проверить то, что есть. Надо собрать толковых, активных и заинтересованных в успехе страны, а не себя лишь лично. Есть такие, хотя и не так их много.

(Через некоторое время)

ПБ. Здравствуйте! Я с каждым предварительно поговорил, но больше по телефону и по электронке. Исхожу из вашего стремления поработать на страну. Других нам не надо. Президент попросил меня более серьёзно обсудить проблемы безопасности. Точнее даже – сущность безопасности. Мне кажется, что мы можем хорошо обсудить, учитывая особенности каждого как видящего все проблемы по-своему. Я пригласил и науку, по теме и вообще. Даже нового специалиста пригласил, методолога. Вижу мимику! Это, насколько я сам понял из предварительного разговора, не совпадает с философией. И есть надежда более строго мышления. Вы уже научились чистить мышление других специалистов, так?

М. Вы правы. Я больше занимаюсь "чисткой" мышления, в том числе и своего, конечно. У нас есть формы такого очищения.

РУ. А это к реальному управлению приложимо? Я ведь тоже мыслю, когда принимаю решения.

М. Конечно. Более того, у нас уже развита форма чистки мышления в ходе постановки и решения проблем.

РУ. С прямым участием того, кого чистят?

М. Естественно.

ПБ. Вот видите! Отлично! Цель поставлена сложная и чистить мышление полезно для нас. Надеюсь, что-то от мышления останется после чистки.

М. Всё, что полезно и перспективно, неслучайно – останется, и появится много нового.

ПБ. Хорошо. Вашими бы устами да мёд пить! Начнём по делу. Раз Президент выделил сущность, а она нужна для анализа реальных проблем, то давайте начните Вы, как концептолог, теоретик безопасности.

КБ. Говоря про безопасность, надо иметь прежде всего фиксированные угрозы и мероприятия по нейтрализации угроз.

ПБ. В этом сущность?

КБ. Конечно. Тут всё просто. Надо выявить угрозы. Внешние, внутренние. Что нужно проанализировать в содержательном плане?

ПБ. Это зависит от того, договорились ли мы, что достаточно уже про сущность и можно приступать к материалу практических проблем.

КБ. Я, мне кажется, сказал очень тривиальное, всем понятное и исходное по сути.

Уч. Я бы согласился. Действительно очевидно. Надо угрозы вычислять. Если бы были ещё по каждой сфере деятельности и жизни страны ответственные мыслители, аналитики, то они могли бы подсказать. Кое-что я тоже мог бы от научного сообщества сказать.

ОО. А у меня ворох мыслей по поводу угроз.

М. Простите. Но будем учитывать результаты, которые имеются в мировой культуре мышления. Всё же надо раскрыть, что такое угроза, что такое безопасность. Сначала "вообще", по исходному понятию.

Уч. Это что-то похожее на Сократа. Тот приставал к мыслящим грекам и спрашивал, в чём суть того, о чём они говорят. И так их спрашивал, так их вопросами бомбардировал, что приводил к осознанию того, что у них нет сущности, что они не могут сказать, в чём же сущность чего-то.

ПБ. Это, конечно, интересно. Но стоит ли идти таким сложным путём? Успеем ли мы добраться до сути по такому методу? Я читал, правда, диалоги Платона. И это совсем не так просто, как кажется.

КБ. Тем более, когда то, о чём мы говорим, очевидно и не требует изощрений в мышлении.

М. Простите великодушно, но я настаиваю. Если уж Президент просит обсудить более строго, то чего спешить! Очевидно, для всякого знатока истории мысли, что видимость очевидности играет злую шутку с тем, кто занимается серьёзным делом. Зачем же повторять негативный опыт. Если мы приступаем к важному делу, разве не наш долг проверить все инструменты, которыми мы хотим произвести что-то важное, ответственное.

ПБ. Он ведь прав. Ещё до своей военной карьеры я был технологом. Помню, что без проверки возможностей оборудования нет смысла приступать к производству. А вдруг станки и инструменты не соответствуют технологической норме.

М. Я бы добавил. А если нет ещё технологической нормы, а заказ уже есть, и надо ещё выбрать оборудование и проверить на соответствие требованиям заказа! В мышлении всё то же самое. Сколько уже вскрыто иллюзий о глубине и ясности привычных утверждений! Я приглашаю, у кого найдётся время, ко мне на специальные игромодельные события, и Вы убедитесь в этом. У нас есть соответствующие технологии вскрытия иллюзий.

Уч. Не будет ли это бесконечным процессом? И сколько нужно зарезервировать времени на событие?

М. Это не бесконечный процесс, когда мы вскрываем иллюзии и неточность мысли. А готовиться надо на недельку. Лучше, как мы это делаем уже с 1988 г., на две недельки. Это немного для крупных проблем, принципиальных проблем.

ПБ. Я понял, что есть перспектива. Спасибо. Но вернёмся к основному. Почему бы не использовать предложение методолога. У нас есть, всё же, некоторое время. Да и я почувствовал, что он не хочет попадаться на удочку трафаретов и стереотипов. Он сам посомневался в достаточности понимания безопасности по сути, стратегии – по сути и т.п. Он склонен к более глубоким подходам, более надёжным. Так бы он поставил задачу и мы бы пахали. А тут не задача.

М. Здесь очевидно проблемная ситуация. И я полностью согласен с Вами. И с Президентом, конечно. Слава Богу, что он так думает. Мы уже наглотались тривиальности.

КБ. Не в мой огород?

М. Нет, ко всем. А Вам я предлагаю лишь проверить то, что есть. И если всё пройдёт успешно без изменений содержания того взгляда, который Вы с собой несёте, то и хорошо. Здесь нужно не кровь жертвы, а лишь мыслительная проверка. Хотя бы по формам, которые мы можем ввести. Эти формы стары как мир. И во времена Сократа, Платона они были, и во времена Канта, Фихте и т.п. На переломах даже в истории науки, любой, такой проблемный период возникает. В этот период проверке, критике подвергается всё основное снаряжение.

Уч. Вы про теорию Куна говорите? Лакатоса?

М. Да, и о них. А у нас линия Щедровицкого Г.П. была не менее мощной. Приезжайте на наши марафоны. Я Вам покажу всю внутреннюю машину критики. Не безобразия, не мордобоя, а критики. Проблематизацию.

КБ. Хорошо. Уговорили. Начнём для пользы нашего общего дела. Я пока не очень пойму, что тут говорить. Угроза есть угроза. Это фактор, группа факторов, которые могут развалить систему.

М. Вы говорите о системе. Это нечто определённое, не рыхлое?

КБ. Конечно. Хотя мы сейчас не представляем из себя такую уж не рыхлую систему. Но тезис годится и для этого. Просто рыхлое легче разрушить.

М. Для исходного понятия что важнее, разговор о не рыхлом или не важно, полурыхлое, рыхлое и т.п.?

КБ. Разные бывают случаи. Типологизацию можно ввести.

М. И всё же, для понятия угрозы стоит ли говорить о рыхлом и полурыхлом?

КБ. Я не понимаю. Можно, как тип ситуации. Поясните, куда Вы клоните!

М. На понятийном уровне важно различать становление "нечто" как организованности, его функционирование и развитие. При предельном понятии или "основоположении" по Фихте, или "клеточке" по Гегелю и Марксу берётся наименее сложная, наименее развитая, но организованность.

Уч. Это "клеточка" по Марксу? И Вы, наверное, используете А.А. Богданова?

М. В этом духе. В общем, нужно анализировать угрозу для нечто, обладающего всеми чертами организованности.

ПБ. Поясните, пожалуйста, что это за организованность? Я не очень силён в истории науки и философии.

М. Приведу аналогию. Если у Вас есть технология, то ещё нет деятельности. Так?

ПБ. Да, согласен.

М. Вы реализуете технологию и появляется деятельность. И она совсем не рыхлая. Если не соблюдается технология, то рыхлое возникает. Но за рыхлое денег не платят.

ПБ. Ясно. И тогда?

М. Деятельность – это организованность, так как есть технологическая форма, она требует, заставляет подстраиваться естественные ресурсы или, мы так называем – "морфологию", под требования формы. Деятельность не может быть рыхлой.

РУ. Но не всегда ведь деятельность имеет строгие технологии. Вот у нас, в управлении часто нет жёстких технологий, а деятельность есть. Это ведь очевидно.

М. Вот и нет! Вы можете назвать управление деятельностью при "рыхлой" технологии управления. Но это бытовое представление. А мы говорим про понятия, про сущность.

РУ. Так мы можем прийти к выводу, что деятельность управления найти нелегко. Ведь я, как региональный управленец, чаще всего иду по пути искусства. А не технологии. И любой управленец, может быть и на предприятии, скажет подобное. И мы не осуществляем деятельность?

М. Если Вы хотите деятельности как организованности, то ищите и находите технологические или более сложные, но нормативные формы. Если нет, то вносите "искусство", но не называйте это "деятельностью". Деятельность – это вполне определённая реальность, не стихия. Она предполагает ответственность. А искусство не предполагает ответственности.

ПБ. Это, конечно, уже не так тривиально. Мы говорим об ответственности в деятельности и часто. А если признать то, что говорит наш методолог, то чаще мы и не можем быть ответственными. И тогда уже иллюзия может быть вскрыта.

Уч. Всё относительно.

М. Да нет же! Если деятельность понимается рыхло, то можно утверждать всё, что хочется. Понятия потому и строятся, чтобы знать и использовать отличие между наличием вполне определённого нечто и его рыхлым прототипом или чем-то, похожим на "нечто".

ПБ. Деятельность Президента тоже нечто? И она должна иметь свою нормативную форму?

КБ. Есть же законодательные нормы. Вот Вам и ответ.

М. Эти нормы ещё не являются формами деятельности. Они регламентируют "жизнь" Президента и вносят некоторую ответственность. А деятельностной ответственности там ещё нет. Это более жёсткие требования. Сравните рамки жизни станочника на заводе и требования технологии к нему на рабочем месте. И найдёте большое различие.

КБ. Если так, то организационные требования записаны и для Президента, и для ПБ., и для меня, для всех. Так что тут есть форма и ответственность.

М. Эти требования чаще всего вторичны для деятельности. Не исходные.

ПБ. Скажите напрямик. Как отличить деятельность от недеятельности, например, от дискуссии. Тут тоже требования есть.

М. Если учесть то, что было ясным ещё Аристотелю, Плотину, Гегелю, а особенно – Марксу, хотя методология уточнила эти различения в 60-70-х гг. ХХ века, то деятельность – это преобразование чего-либо (исходного материала) в соответствие с целью и с помощью соответствующим образом применяемых средств. Сам материал не может преобразоваться и потому нужно на него специально воздействовать. А преобразовать это означает, что в материале уже есть возможность быть продуктом. Она и реализуется "насильно" с помощью средств.

РУ. Вот мы и воздействуем на территорию, на то, что на ней есть, чтобы развить то, что там есть. Управляем.

М. Подождите, управляете ли! Если Вы можете территорию сделать организованностью, нечто как одно, то тогда ищите средства, меняйте состояние территории, преобразуйте. А если нет! Если территория остаётся массой всего, которая не может быть сведена к организованности! Тогда не управляете, а лишь воздействуете.

ПБ. Ещё одно различие! Друзья мои. Так мы можем прийти к массе странных открытий. К массе мифов об управлении и т.п. Давайте немного уменьшим скорость мысли. Сосредоточимся на том, с чего начали. Повторите ещё раз Ваш тезис.

М. Я говорю, что угроза может быть лишь для "системы", для "нечто" как организованности. Для рыхлого угрозы нет. Это просто будет естественная динамика – больше, меньше хорошего или плохого.

КБ. Если я правильно понял, Вы, по понятию, считаете, что до разговора про угрозы надо ещё найти организованность?

М. Да, именно так. Чтобы была возможность "развалить" или превратить организованность в массу морфологическую, деструктурировать организованность.

ПБ. Очень интересно! Тогда угрозу можно было искать для СССР, когда страна была организованностью. А когда она, уменьшившись до России, деструктурировалась и экономически, и в военной сфере, и в науке, и т.п., то говорить об угрозе становится неточным, не по понятию? Это оригинально!

М. Можно говорить, если иметь в виду остатки организованности в России, их доразвал как перспективу. Но к массиву деструктурированному нельзя применить категорию "угроза".

ПБ. А мне это нравится. Свежая мысль. Подойдёт?

КБ. Здесь есть что-то, не отрицаю. Надо привыкнуть.

М. Это ещё не всё.

КБ. Как не всё! Не всё по понятию?

М. Да, по понятию.

КБ. Жду с интересом.

М. Стартовые условия для введения понятия состоят в том, чтобы сначала зафиксировать устойчивое существование "нечто" как организованности.

КБ. Но это и есть безопасное существование.

М. Чтобы было безопасное существование, нужны опасности и их нейтрализация. Так ведь?

КБ. Да. Вы хотите сказать, что при устойчивом существовании нечто нет ещё опасностей? А какие-либо вредящие воздействия?

М. Да. Среди множества воздействий, факторов есть и вредные. Но с ними справляется нечто. Оно создаёт факт нечувствительности к вредному воздействию или к устранению его последствий.

КБ. Вы же подтвердили мою мысль. Это и есть безопасное бытие нечто.

М. Нет, эти воздействия, хотя и вредны, к примеру, но не опасны. Замечаете разницу?

КБ. Я начинаю Вас понимать. Если толпа ведёт себя нехорошо, то ещё надо разобраться, стоит ли вводить спецназ, ОМОН и т.п. В этом духе?

М. Да, спасибо. Это я и имел в виду.

КБ. Но ведь можно это состояние назвать безопасным!

М. Если все качества держать в одном сосуде и не различать их проявлений. Они же разные. Одно дело, когда человек простужен, другое дело, что его без спецобслуживания нельзя спасти. Есть ведь различие. Совсем иные мероприятия, когда нужна помощь в опасных случаях. Самообслуживание не поможет.

ПБ. Ну, да. Если мы брали у Международного Банка развития деньги, то не только из-за простого тезиса – "не лишне", "полезно", но и потому, что были вынуждены не допускать крайнего ухудшения экономического и социального положения в стране.

М. Конечно. Если у этого Банка берут деньги на развитие, то у них нет опасности в функционарном плане. Они гарантируют возврат без перенапряжения. А когда для поддержания функционирования нужно перенапряжение?! А тем более, для вхождения в функционирование.

ПБ. Да, у нас ситуация была отсутствия стабильного функционирования. И что, тогда нельзя говорить об опасности и безопасности?

М. Говорить нужно тогда не об опасности и безопасности, а о выживании.

КБ. И это не одно и то же?

М. Конечно. По понятию. Зачем нужны нам понятия? Чтобы опознавать различные качества. Чтобы появилась опасность, нужно перейти границу вредного воздействия, её интенсивности.

КБ. Или испытывать иное воздействие, более опасное.

М. Если мы будем менять условия, то понятие не получим. Ваш случай можно разобрать после того, как понятие будет уже создано.

ПБ. Действительно, интересно! Если бы такой тренинг был бы у нас в Академии Генштаба! Да и везде не лишне. Так что? Понятие введём всё-таки!

М. Введём. Итак. Сначала нужно найти или создать нечто, организованность.

РУ. И к региону это относится?

УО. А к сфере образования?

М. К любому случаю, к любому слою деятельности и жизни. Теперь мы имеем нечто. Что означает, что оно существует?

КБ. Живёт и развивается.

М. Самое малое, оно функционирует.

РУ. Т.е. норма реализуется?

М. Или норма, выступающая в функции формы, или природная форма, которая тоже "требует" от "материи" своего подчинения, как писал ещё Аристотель.

Уч. Следовательно, можно применить и в анализе естественных систем этот тип анализа?

М. Конечно, если мышление налажено. Хороший пример дал А.А. Богданов в своём учении об организационных единицах.

Уч. Интересно. И что?

М. Так вот, её функционарное, воспроизводящееся бытие означает, что нечто имеет "границу", отделяющее внутреннее и внешнее, имеет форму, заполненную морфологией, а морфология соответствует форме. Соответствует в пределах дозволенных колебаний.

РУ. Допуски и посадки!

М, – Да, это. И это поддерживается и при отсутствии воздействия, и в ходе воздействия, интенсивность которого такова, что нечто не меняет типа устройства и лишь меняет состояния, возвращаясь к начальному, стартовому.

ПБ. Это похоже на то, как подразделение живёт в казарме, а затем – в поле. Оно не деформируется и порядок соблюдается. Когда вернётся в казармы, то опять как бы всё такое же. Это как бы готовность без применения. Возврат в готовность. Так?

М. Да, конечно. Боец в единоборстве готов "вообще", к любому, а затем конкретизирует при встрече с ситуацией. Применил готовность и опять возвратился к готовности "вообще".

РУ. Это как коммунальная служба. Она сначала готова "вообще", а затем реагирует на неполадки и возвращается к готовности.

ПБ. Только сейчас это уже не такое положение. Она не готова обслуживать население из-за сверхплохих условий самой системы обеспечения жизни населения. Когда закладывали трубы и т.п., то не думали, какую опасность вводили отбросами от металлов и вообще плохими материалами, плохими конструкциями.

КБ. Всё стареет, и это неизбежно.

М. Всё стареет. Но при выборе материалов либо идут по остаточному критерию и принципу, либо по критерию максимальной эффективности.

КБ. А если денег и материалов не хватает?

М. Это означает только одно. Вместо организованности создаётся псевдоорганизованность. И потом все думают, что это организованность. Планируют и ожидают исходя из этой установки. Вот и возникает явление иллюзорного ожидания, иллюзорной организованности.

ПБ. Ну как сейчас в армии. Керосина нет, и авиация – псевдоавиация. Корабли стоят на причале, превращаясь в псевдоморфлот. Если солдат не воспитывают, то это уже псевдосолдаты. Так?

М. Да. Когда-то Гуго Гораций писал, что такое солдат, воин. По этим сущностным критериям мы имеем лишь псевдоармию. Что она может – показала Чечня.

ПБ. Но в Чечне же героизма, самоотверженности было и есть много. Значит, армия жива. И командиры своё делают.

М. Конечно, вопреки адским условиям. Всё здоровое в людях просыпается и они прозревают без организованного воспитания и воюют не самым совершенным оружием, спасая страну от чумы псевдоидей.

ПБ. Да, я согласен. И Президент это понимает. И что?

М. Так вот, когда организованность реагирует на воздействие, она обладает потенциалом возврата в исходное положение. А воздействия могут быть и отрицательные. Этот потенциал ещё не касается вопросов опасностей, угроз.

РУ. Это как бы мелкие укусы.

М. Да. И вот тогда, когда этого потенциала нечто не хватает при встрече с экстремальными воздействиями, организованность может "не удержать" морфологию в подчинении и наступает кризис, переход к развалу.

РУ. Как во время болезни?

М. Да, нет! В здравом состоянии. Для понятия нужны чистые суждения. Всё сохраняется до встречи с экстремальными факторами.

КБ. Эти факторы и есть угрозы?

М. Да, если они ещё не подействовали, а только готовы к этому и направлены на воздействие. Угроза – это возможность деструктивного и необратимого воздействия на нечто, которое ранее сопротивлялось вредным, но не экстремальным факторам.

КБ. Вы хотите сказать, что тогда нужны спецсредства, организация нейтрализующих воздействие структур?

М. Конечно. Под эти факторы и создаются усложнения нечто, за счёт порождения органов противодействия. Их успешное противодействие и есть приведение к безопасности.

КБ. Эти оргструктуры, органы создаются заранее, и тогда с ними получается безопасное бытие нечто?

М. Конечно. Угрозы появляются раньше. Затем – органы безопасности, спецназы и т.п. А затем безопасность. И лишь после этого безопасное бытие ещё до встречи с угрозами.

КБ. А ведь хорошо! Прозрачно. Хотя и искусственно как-то.

М. Я думаю, Вы в курсе, что любые понятия кажутся искусственными. И у Маркса найдёте это, и у Гегеля. И у Платона. А через них всё и разделяется. Раскрывается.

ПБ. Спасибо. В этом чувствуется сила и польза для мысли. Не возражаете?

КБ. Да нет! Только как бы его применить успешно, это понятие.

ПБ. Я думаю, что Вы и должны попробовать. Вы же у меня как научный сервис. В науке бывает так, что берётся иное, чем раньше, понятие и пробуется в решении задач и проблем.

М. Правильно, но его нужно применять прежде всего в теории, в эксперименте, а потом и в практике.

РУ. А почему бы и не сразу в практике? У меня есть сюжет для Вас.

М. Можно и в практике. Но это лучше делать после тщательной проверки в материале теорий и в эксперименте. Другое дело, что мы здесь не в НИИ, а в обсуждении больших практических проблем.

ПБ. Не совсем так. Президент просил по сути разобраться, а это уже наука, я думаю.

М. По сути разбираются в философии. А в науке – в рамках предмета науки, следовательно, ограничено!

Уч. Что-то тут не то! В науке есть теоретик, он и разбирается по сути.

М. Да, в пределах ограниченности научного предмета. А в философии соединяются все предметы и углубление идёт ещё дальше, с учётом целостности взгляда на мир.

ПБ. Думаю, что Вы правы. Хотя я это знаю не очень подробно. Философы – мудрецы. Только доверять ли им решение практических проблем? Намудрят ещё, запутают.

М. Да, это возможно. Я говорил не по реальности. Сейчас реальных философов, скажем честно, найти – днём с огнём. Они с трудом соответствуют, а как правило – не соответствуют функции философа.

Уч. Мне кажется, Вы показали именно философское мышление. И совсем не поверхностное.

М. Я методолог. А значит, по содержательным акцентам, во многом философ. Только моя забота – правильность, "чистота" мысли, соответствие форме, разработка форм мышления. При этом мышления в рефлексии практики деятельности. Любого типа деятельности.

Уч. Я слышал, конечно, про рефлексию. Но скажите, очень кратко, намёком, что это такое.

М. Это анализ осуществления деятельности. Познание, критика и нормирование как совершенствование прежней нормы.

Уч. Это все делают. С какими-то вариациями. А что специфичного у вас в методологии. Например, от логики.

М. Мы разрабатываем язык как средства анализа мира деятельности, средства рефлексии. Рефлексия нужна только как условие применения этих средств, понятий и категорий. Если что-то не работает, то совершенствуем. Рефлектируем как все, но и по-своему, с применением понятий. Безопасность – особое служебное понятие, но тоже из мира деятельности. И из других миров.

Уч. К этому надо ещё привыкнуть. Но Вы нас повели незаметно, и мы не видели своей деятельности.

М. Да, так как Вы все устремлены на содержание. Чтобы не усложнять, я оставил акцент на содержание и увёл в тень акцент свой, главный – на форме мышления, на деятельности. Но я их держу и потому вмешиваюсь, когда надо.

Уч. Интересно. Хотелось бы более близко посмотреть Вашу основную работу. Постараюсь приехать к Вам.

М. С удовольствием. Никаких секретов от Вас, от других коллег. Лишь бы было терпение разбираться.

ПБ. Ну, начнём применять?

М. Давайте, помыслим.

ПБ. Скажите, а можно говорить об угрозе Калининградской области?

М. Можно, в пределах сохранности её как области России.

ПБ. То есть, если не вычислить меру её сохранности, то нельзя говорить об угрозе?

М. Да. Ещё нужно её увидеть, как организованность, хотя и части России.

ПБ. Как замкнутой целостности, имеющей форму и соответствие форме?

М. Да. По всем слоям форм – экономической, правовой, военной, культурной, образовательной, социальной, политической и т.п.

ПБ. Много форм. Размывается Ваше понятие.

М. Нет. Мы же говорили о нечто. А здесь город, область как нечто, или преднечто, или ещё донечтовое.

ПБ. Но там же всё есть, о чём Вы сейчас упомянули.

М. Вы же знаете информацию об этом регионе. Она очень настораживающая. По каждой форме есть частичное соответствие, и мера несоответствия – различна. Может быть, наши морские и другие силы поближе к соответствию, в сравнении с другими. А ведь ещё все эти частные формы должны быть объединены, чтобы можно было говорить о регионе как "нечто".

ПБ. Тут возникает новая сложность для моего понимания. Интуиция говорит, что Вы указываете на что-то важное и малопонятное, непривычное. Я согласен, что всё в регионе или городе должно как-то совмещаться и не противоречить друг другу. А где Вы найдёте такую идиллию?

М. Я говорю немного о другом. Вы говорите сейчас как бы о частях целого. А я говорю, что сначала эти "части" надо ещё промыслить как части формы этого, пока непонятно чего. Может быть, это части не организованности, а, как я говорил, морфологии. Кучи малы. Соединяйте, сколько захочется, неорганизованное, целого же не получится.

Уч. Будет толпа, не будет коллектива и т.д. Так?

М. Конечно. И регион тоже ещё должен появиться. Если Вы даже при анализе формы не соберёте части в целое, региона как организованности ещё не будет.

РУ. А как ощутить это, хотя бы в мысли. Может быть, форма это законодательство?

М. Да, одна из возможностей. Надо ещё иметь согласованное законодательство, чтобы содержания этих норм про разные стороны жизни не мешали друг другу.

РУ. Я согласен. Сейчас законодательство остаётся салатом, далеко не непротиворечивым содержанием.

ПБ. Президент это понимает и работа идёт. Хотя я и согласен.

М. А Вы понимаете, что салатное законодательство – это угроза жизни страны?

ПБ. Да это понятно. Только как всё согласовать? Сколько юристов, сколько советников, сколько неразберихи и различия в подходах. Где найти источник быстрых согласований? В других странах сколько десятилетий и столетий всё вырабатывалось.

М. А если учесть, что страна ещё не собрана, неструктурирована, чтобы сопротивляться вредным воздействиям салатного законодательства? Тут уже и не угроза, а просто путь в никуда. Если страна только это не игнорирует и быстро мобилизуется, чтобы стать нечто-подобным.

ПБ. Тут порочный круг. Без законодательства нет, как Вы сказали, формы. А законодательство быстро строится уже организованным обществом. Есть от чего прийти к напряжению в голове и душе!

М. Положение ещё сложнее. Законодательство должно рамочно оформить вполне определённый тип бытия страны, региона, слоёв бытия и т.п. Но чтобы была нормальная экономическая или иная жизнь, воспроизводящаяся, сопротивляющаяся вредным воздействиям, нужно ещё выделить форму этого типа жизни. В зависимости от сущности. И всё подстроить под эту форму. А что мы делаем? Экономическая мысль у нас очень хаотичная, эмпирическая, неглубокая. И она воспроизводится в вузах, генерирующих новых экономистов. Конечно, они учатся писать бизнес-планы. И это хорошо. Но даже то, что они берут из западных источников, не проверено на существенность. Я уже не говорю о теориях. Тут вакханалия, если применить требования более-менее современной логики. Я про методологию уже не говорю.

Уч. Вы как-то очень критичны. Что, нет у нас хороших мыслителей-экономистов? Разве на Западе такие уж дилетанты?

М. Там сложились стереотипы под их ситуацию. И они работают на них. Часто они сами говорят о кризисе мышления и теоретическом кризисе в экономике. Да и в правовой науке. Хотя в прагматике у них много налаженного. Я всего лишь обращаю внимание на то, что стереотипами устойчивое в мысли не создашь. Такие мощные мыслители, как Маркс, я не говорю о Гегеле и др., создавали труды не на удачных стереотипах и эмпирии, а на правильном течении мысли. На рефлексии мышления и опознавании случайных ходов для их исправления. Вы заметили, что у нас в вузах учат мыслить?

УО. Да и в средней школе не учат мыслить. Более того, очень снизился уровень образования и в школе, и в вузах за эти 15 лет.

М. Вы можете представить рост качества в науке, аналитике, управлении, в педагогическом деле при отсутствии и культуры, и практики современного мышления? Я – не представляю.

ПБ. Вы хотите сказать, что в гуманитарии мы создали ситуацию, когда лучшие специалисты велики потому, что это происходит не в "городе", а в "деревне"?

М. Что-то подобное. Я в каждой игре и в каждом игромодельном событии выявляю и показываю это, этот "деревенский" уровень. И мы хотим наладить жизнь в стране с такими интеллектуальными силами?! При налаженности всего средний и низкий уровни мышления у наиболее значимых специалистов не меняют общей ситуации. А в неоформленной большой "системе" это резко увеличивает хаос и даже небольших усилий недругов, дезинформаторов и т.п. хватает, чтобы всё шло в худшую сторону. Посмотрите, как и чему учат в средствах массовой информации! Примитивщине. И это в масштабах всей страны. Передачи умные и глубокие крайне редки. Или не так?

ПБ. Вы говорите фактически об особом слое угроз. Я согласен с Вашей тяжёлой картиной. Все, как могут, говорят о безнадёжности. Хотя, в последнее время, уже это поутихло.

М. Это ведь тоже организованное информационное вредное воздействие на остатки организованности страны. Или я не прав?

ПБ. Правы. И у Вас есть выход?

М. Есть, конечно. Но не будем спешить. Надо разобраться, строго и реалистично.

ПБ. Это хорошо, но давайте завершим по моему вопросу. Есть ли угроза региону?

М. Я уже категоризовал ситуацию. Ряд лет шла деструктивная работа и естественное распадение по всем сферам. Как и везде в России новое также пыталось продвинуться. Но это всё в большом беспорядке шло. Демонтаж прежней формы и неопределённость новой. В лучшем случае – кусочная. Чему же сопротивляться вредным воздействиям, искушениям со стороны – ФРГ и Польша, Литва и т.п. Нет того, что может сопротивляться. И тогда нужно говорить не об угрозе, а о распаде организованности. При распаде механизмы защиты тоже распадаются. По-житейски – рост угроз. Но это подмена понятий. Она никогда не помогала тем, кто хотел выправить положение.

ПБ. Я заметил Ваш акцент. От формы к организованности. И потом уже размышления об угрозе и безопасности.

М. Совершенно верно. И тогда приоритет очевиден.

КБ. Приоритет механизма нечто? Всё идёт от него?

М. Да. Верно.

Уч. Если так пойти, то многие методики нужно поменять. Я хотел бы спросить Вас. Можно кратко сказать об основных закономерностях при анализе объекта? Того же региона или города и т.п. В вашем подходе?

М. Можно. Я применю термины, крайне важные для нашего анализа. Но Вы не пугайтесь. Легко привыкнуть. Эти термины использовались в немецкой классической философии. Есть бытие объекта, когда он воспроизводит своё бытие до реагирования на внешнее воздействие.

ПБ. Я уже говорил о воинской части до похода.

М. Да. Это бытие "в-себе". В нём поддерживается соответствие между формой и морфологией при неизменности формы.

КБ. Это как спокойное соблюдение Конституции, без напряжений и потрясений, проб на прочность.

ОО. Трясина, загнивание. Разве не так?

М. Нет, не так. Это бодрое и строгое существование. Например, репетиции, тренировки для поддержания готовности к соревнованиям.

ОО. Понял.

М. Вторая форма бытия, когда нечто реагирует на внешнее воздействие. Она называется "для-иного". Иное диктует характер реагирования.

Уч. Это как в познании. Надо изучить объект, а не вставлять свои заготовки. Следует подчиниться логике объекта. Так ведь?

М. Почти так. Главное здесь то, что "забываются" свои интересы. В познании механизм познающего не забывает о себе. Но есть режим забывания в уподоблении объекту. Созерцание. В нём подхватывается всё, что воздействует.

Уч. Это как наша массовая культура. Всё берёт из Запада и без критики.

М. А это же и при заимствовании как хороших, так и плохих идей и концепций. В начале перестройки брали всё, что ни попадёт и выдавали за настоящее и высшее. Сейчас часто берут теории и методики в экономике, политологии и т.п. вне критики. И этим кормятся, отравляясь. Бытие "для-иного" ведёт к ослаблению собственных возможностей, так как своё не оценивается как значимое.

УО. Да, если это отчуждение себя проходит цикл развития, заканчивающийся воссозданием полноты, целостности себя, ростом себя. А в бытии "для-иного" нет этого цикла. Нечто обслуживает иное и освобождается от своего. И это ведёт к деструкции себя, к развалу.

ПБ. А я согласен. Ведь мы долгое время так себя и вели, как будто у России нет своих интересов. Всё сдавали за легковесные обещания и подачки.

М. Да. Верно. И ещё одна форма бытия, когда воздействие не игнорируется, но реагирование происходит с сохранением своих интересов. Это бытие "для-себя".

ОО. Но это же эгоизм!

М. Нет. Здесь различается нереагирование, сохранение бытия "в-себе", реагирование при сохранении базы и реагирование вне сохранении базы. А эгоизм – нереагирование на интересы другого, самовыражение с захватом всего, что попадёт. Всё, что есть – всё "моё". Но в той форме, о которой я говорю, есть учёт чужих интересов, выраженный в воздействии иного. Но учёт и своих интересов. И всё это гармонизирует отношение с внешним иным.

ПБ. Это и есть разумная внешняя политика. Слава Богу, мы вновь стали такими.

М. Ещё одна форма бытия, когда нечто перестраивается, создаёт новую форму, морфологизирует её, создаёт новое "в-себе" бытие.

УО. Это в развитии нечто?

М. Да, если рост, и редукция, если наоборот.

ПБ. Я так понимаю, что это эффект "съёживания" большой системы. Например, сокращение ВПК.

М. Не совсем верно. Надо иметь в виду редукцию не по количественному критерию, а по качеству и по форме. Форма упрощается и организованность тоже. А она живёт по новым требованиям полноценно.

ПБ. Когда оборонное предприятие начинает выпускать кастрюли, хотя и хорошие, так?

М. Да, так. Но лучше говорить о развитии. И тогда реагирование называется "для-в-себе". Реагирование для изменения себя, а не для воздействия вовне.

ПБ. Ну вот в Японии в ХХ веке. Она восприняла условия внешние как повод для внутренних и качественных реконструкций. Но она сохранила культуру и это ей помогло во внутренних преобразованиях.

М. Похоже.

ПБ. Вот и нам надо так же мобилизоваться в развитии. Об этом и говорил Президент.

М. Надо развиваться. Но сначала надо иметь то, что развивается.

КБ. Вы опять о нечто?

М. Конечно. Надо иметь что развивать. Иначе невозможно развиваться. Сложность состоит в том, что нам нужно оформиться в то, что наиболее было бы удобным в быстром развитии.

ПБ. Вы сказали очень важную вещь. Это очень близко к тому, что мне сказал Президент. Мы, конечно, ещё в трясине. Но если мы лишь оформим наше общество, исходя из того, что легче сделать, то старт для развития будет очень маломощным. Он поставил задачу найти путь, который сделал бы возможным наш цивилизованный рывок.

М. Это здорово, что он так мыслит! Действительно, нам нельзя идти столь легковесным путём. Мы должны сделать прыжок в тот уровень старта, чтобы потом легко было ускоряться.

КБ. Не фантазия ли это?

РУ. Мне тоже кажется, что тут лежит афера. Так просто не бывает рывка. Это ведь не дельтаплан, а могучий и неповоротливый самолёт, махина России!

М. При первом взгляде это так. Но надо посмотреть поглубже. Мы на играх это всё промоделировали в тех сюжетах, которые доступны игрокам. Они на себе взлёты либо приземляли, либо действительно взлетали. В мышлении, в решении задач и проблем. А закономерности по сути те же и для больших систем.

ПБ. Вашими устами да мёд пить!

М. Пока я сказал о типах бытия. А до проверки эмоции оставим, по поводу бытия "для-в-себе".

ПБ. Отлично. Я понял мысль по Калининграду. Хотя рекомендаций пока не увидел.

М. Моя роль здесь лишь одна – рассмотреть по сути. А если рассмотрим, поймём, то и рекомендации появятся. Нужна ведь конкретная картина того, как менялся весь ход жизни города и области за эти времена, как менялись сферы жизни, как они друг на друга влияли, либо в сопротивлении воздействиям и ходу деградации, либо в ускорении деградации. Тогда и могут появиться рекомендации. Рекомендации это ведь утверждённые как более положительные прогнозы возможного будущего при стимулирующем содействии того, что вы предложите как воздействие. Мы занимаемся не этим, а налаживанием подхода к анализу и разработке рекомендаций. Если плохой подход в любом деле, то гарантирован меньший успех или просто неуспех, а потом и кризис. Интеллектуальная функция во всех сферах деятельности призвана привести к реалистическим картинам прошлого и прогнозов и к обнаружению наиболее совершенных вариантов возможного продолжения событий, которые и надо поддерживать. Но эта перспектива полностью предопределена качетвом интеллектуальной работы.

ПБ. Это очень важно, что Вы говорите. Поясните, пожалуйста. Я чувствую, что здесь лежит самое главное.

М. Всё ведь очень просто. Только задумайтесь. Любой инженер хорошо знает, что не поддерживая в чистоте станок, нельзя гарантировать, что он даст то, на что ты рассчитываешь.

ПБ. Конечно. И что?

М. Он также знает отлично, что чем сложнее заказ, тем более совершенным должен быть станок, более насыщенным тонкими механизмами и способами их точного регулирования.

ПБ. Это да. И в нашем, военном деле это очевидно. Да и везде. И что же?

М. И тут я ввожу очень тяжёлый тезис. Очень его не хотелось бы вводить, но надо.

Уч. Интригуете!

М. Да нет! Дело в том, что в интеллектуальной работе все эти простые принципы нарушаются, и очень дико нарушаются.

Уч. Как это? А в науке мышление составляет важнейшее условие, и оно там развито высоко. Не знаю. Как в консультировании, в аналитике.

М. Знаете, одно из важнейших достоинств методологии состоит как раз в проверке наличия или отсутствия реализации указанных принципов. Если Вы сможете реконструировать всю историю методологического движения. С 60-х гг. ХХ в. хотя бы, особенно – в игровой период, с 1979 года, то вы легко увидите постоянные обнаружения у всех, кого анализировали методологи, нарушений этих принципов.

УО. В чём дело? Образование порождало плохих мыслителей? А достижения в науке, в технике?

М. Достижения редко соотносились с правильностью мышления.

УО. Этот тезис очень серьёзный.

М. А я что говорю! Попробуйте соотносить всю изобретательскую и инновационную практику с этим. Надо только научиться соотносить одно с другим. И Вы обнаружите то, о чём я говорю. Достижения, как правило, были и будут либо за счёт хотя бы интуитивного учёта сущности дела и мыслительной работы, либо вопреки учёту, за счёт таланта, который напрямик ведёт к соответствию сути дела. Но менее эффективно, чем могло бы быть.

ПБ. Вы хотите сказать, что мы не использовали творческий потенциал из-за неиспользования качества интеллектуальной работы?

М. Вот именно. Мы приобрели в абсолютном выражении, а не осознаём, сколько потеряли.

УО. Это уже к вопросу об уровнях профессионализма.

М. Если Вы подумаете, то согласитесь, что культуре мышления, культуре всей интеллектуальной работы наше образование не обучает. Просто из образования выпадает вся основная мощь культуры мышления, я уж не говорю о духовной и др. культурах. Как она удержится в практике? Кто её будет поддерживать? Вы только посмотрите все формы дискуссий, во всех структурах.

Уч. И в аналитике?

М. Конечно! Если применить требования культуры мышления, то всем придётся ставить либо 2, либо 3, либо 1. Могу спорить на что угодно. Мы всё это миллион раз доказывали.

ПБ. Это же очень сурово. Неужели так?

М. Если бы я радовался этим обнаружениям!..

ПБ. В правительстве всё то же? А в парламенте – то же?

М. Конечно же то же! Просто никто не проводит экспертизу по этим критериям. А спасают накопленные стереотипы и здравый разум, опыт жизни и т.п. Но это всё лишь преддверье культурной мысли.

ПБ. Может быть, поэтому у нас нет стратегов? Об этом говорил Президент, хотя и осторожно.

М. Стратеги тоже могут быть либо на уровне здравого разума. Либо просто таланты. Но это так же, если человек работает на примитивных станках. Они не требуют большой производительной базы. Что-то всегда можно сделать. Но всегда есть очевидные ограничения.

ПБ. То есть, без налаживания современной "головы" мыслителя, без большой индустрии культуры мышления у нас не будет хороших, профессиональных стратегов.

М. Это было очевидно всегда. На то и машины, чтобы ездить быстрее. Человек может бежать быстро, но машина, хорошая, всё равно обгонит. Так же и человек толковый, но без культуры мышления или с культурой мышления.

УО. А насколько тяжело внести эту культуру в образование?

М. Внести можно, безусловно. Мы же этим и занимаемся, в своих масштабах. Я это делаю в элитарных формах. И, немного, удаётся перенести в "большое" образование. Но тут появляются уже другие препятствия. Нужно менять самих педагогов, педагогическое образование. Оно отстало от накопленного в культуре невероятно!

УО. А инновационные потоки в образовании! Разве там не учитывают то, что Вы говорите?

М. Я знаю положение дел. Мало кто ориентируется в том, что происходит сейчас в культуре мышления и культуре развития интеллекта. Хотя множество игр с конца 70-х гг. ХХ века сделали известным само существование культуры. Известно-то известно, уже многим. А в чём сущность, каковы перспективы, в чём мощь культуры и т.п. мало известно. Хотя уже и есть литература. Так просто культура не опознаётся. Это не оперный театр, где всё очевидно. А у нас – нужно усилие и огромное, систематическое. Если у нас не "петь", то "пение" не будет опознано и не будет оценено.

ПБ. Может быть, здесь лежит самое главное наше оружие? Скажите, а за рубежом это используется?

М. Там это ещё почти не знают. Им достаточен гораздо меньший уровень. Здравого разума хватает, усиленного всеми формальными методами и техническим сервисом.

ПБ. Может быть, и нам было бы этого достаточно?

М. Если учесть, что мы настолько хуже обеспечены всем, чем они, то нам придётся очень долго доходить ещё до их уровня. Не считая отельные звенья. Например, в обороне, где можно мобилизовать ресурсы и уподобиться их оснащённости. Но это надрывные уподобления, а не регулярные.

ПБ. Да и нереально, пока об этом мечтать можем.

М. Поймите, мы можем и реально, в минимальных масштабах, и потенциально, в больших, но недостаточных масштабах, создать "потёмкинские деревни". Они нужны для дела иногда и обойтись невозможно. В оборонке ряд узлов, я думаю, Вы понимаете и знаете, нужно держать обеспеченными и сейчас. Но это не "нечто", а острова, островки, создающие вид нечто. Мы должны внутреннее раскрыть, а не внешнее считать. Кто нам даром даст и деньги, и оборудование?

ПБ. Итак, опора на внутренние резервы?

М. Именно. Представьте станок, который забит грязью и ржавчиной. Как нам поступить? Надо его почистить и воссоздать то, на что он способен. Да ещё поискать, где слишком напряжённые узлы. Нельзя ли их разгрузить и повысить дееспособность. Любой инженер знает это. И нормальные люди, специалисты так и идут. А потом сопрягают станки друг с другом, усиливают потенциал, вводят в гибкие отношения, улучшают материалы. И т.п.

ПБ. Это действительно очевидно.

М. Так вот я и спрашиваю! Почему нам точно так же и не поступить в интеллектуальной деятельности. Во всех видах. Да хотя бы в значимых видах, узловых. И на всех уровнях. И вы увидите просто гигантский потенциал. Я повторяю, что в интеллектуальной деятельности, в мышлении и рефлексии происходит всё на уровне загрязнённого и проржавевшего станка. Иногда есть открытые и талантливые мыслители. Но их режимы работы несоразмеримы с тем, что было бы, если бы они мыслили, рефлектировали правильно. То есть, устранив напряжения, несварения и т.п. Ведь что такое культурное мышление? Это похоже на очень сбалансированный и работающий станок, на гибко перестраивающийся станок и гибкие технологические линии. "Мозг", а точнее – мышление обладает огромными возможностями в гибкости и переходах от любого режима к любому режиму. От познания к критике, от решения задач к постановке проблем, от проблем к стратегиям и т.п. Все нужные режимы, все главные формы мышления уже есть в культуре. И людей, как мыслителей надо присоединить к этой массе режимов. Тогда коэффициент полезного действия возрастёт неизмеримо.

ПБ. Это применимо к управлению объектами. К управлению армией и даже спецподразделениями и т.п. А применимо ли это к инженерной деятельности, к новым разработкам? Там же много жёстких условий, связанных с материалами и т.п.

М. Если это применить к разработке самых сложных систем, то можно очень быстро проходить путь несущественных вариантов, и выходить на магистральные варианты, обгоняя конкурентов. И идти регулярно так, как талантливо шёл Королёв и другие.

ПБ. А ведь там сложная кооперация специалистов. Сколько их должно быть согласованными!

М. Вот я и говорю. Современные формы мышления, прототипы которых обсуждали ещё Гегель и ранее, позволяют представить такую мыслительную машину, в которую легко могут входить, десятки и сотни, более конкретных мыслителей. Для этого только должны быть подготовлены мастера мысли, начальники цехов мысли, директора заводов мысли, директора объединений заводов мысли и т.п.

ПБ. А не фантастика это? Это можно показать, доказать?

М. На играх, которые мы проводим, участвует и 20, и 30, и 70, и 100 человек. Есть образцы более громоздких игр, бывших в деле в 90-х гг. Не в этом дело. Мы в играх моделируем мыслительные отделы, управления, цеха и заводы. Всё упирается в подготовку игротехников или ведущих групп, в подготовку макроигротехников – ведущих игры и т.п.

ПБ. Можно ли себе представить модель Правительства, Думы, Аппарата Президента? По тому, как Вы говорите.

М. Конечно, можно. Сначала в минимальных объёмах – на несколько ключевых фигур. А потом и более полно. До полного аналога аппаратных структур. Главная проблема состоит не только в проектировании интеллектуальной иерархии, где все процессы не мешали бы друг другу. Главная проблема в подготовке участников. Их нужно буквально вымуштровывать на типовые мыслительные процедуры.

ПБ. И как Ваши люди, не противятся?

М. Хороший вопрос. "Обычные" люди сначала недоумевают, почему их вводят в "какие-то" рамки. Потом они устраняют свои застойные стереотипы, освобождают свою мыслительную натуру и становятся гибче и готовыми вовлекаться в нужные культурные формы. А этих форм много и глаза трясутся от ряби. Но адаптация происходит и начинается основная работа – освоение. Тяжёлое, как в песне "Максим на пузе проползёт, и ничего с ним не случится". Это уже не артиллерия, самолёты и т.п., а пехота мысли. Всё происходит тщательно.

ПБ. Есть ли успехи? Это же муштра почище спецназовцев. Субъективно тяжелее.

М. Есть успехи. Можно и почитать. Но в меру прохождения пути и долговременности, а также мудрости и талантливости. Могу показать сам демонстрацию, и могу показать ребят, могу показать видеозаписи.

ПБ. Нет. Я имел в виду применение в практике.

М. Это зависит не от прошедших путь, а от условий. Они крайне неблагоприятны.

ПБ. Как это?

М. Мало где хотят реально разбираться. Все по-детски хотят результата "уже вчера". Это похоже на пословицу о том, можно ли родить через 6 месяцев, а через 3, а через минуту. Потребители хотят, чтобы через минуту.

ПБ. Это же законно часто. Вы прошли путь, вот и покажите.

М. Я хотел бы обратить на это внимание. Вы найдёте управленца, который заказчику говорит – я не имею ещё продукции, которую Вы просите, надо ещё её произвести, и у меня технологические линии есть, идите посмотрите, но я готов, раз уж Вы желаете, дать Вам эту продукцию. Даже заказчик засомневается.

ПБ. Конечно, это же естественно.

М. Я Вам и отвечаю на вопрос. Заказчики на интеллектуальную работу в обычном варианте, в КБ, например, готовы учесть механизм и технологию работы, а вот когда надо пользоваться особыми технологиями мышления, дающими новое качество мысли, заказчики, как один, требуют "теперь и сейчас". И сами диктуют объём усилий. И тут их не прошибёшь.

ПБ. Какие-то они! Неужели так и всегда?

М. В более лёгких случаях, конечно, находятся компромиссы. Но только начнётся напряжёнка, и они садятся на свой конёк и машут саблей. "Здесь и теперь!".

ПБ. Это же непрофессионально!

М. Вот и мы так говорим. Они видят то, что можно увидеть натурально. Продукт.

ПБ. Ну, а как же.

М. А профессионал управленец должен видеть и продукт, и путь его получения, и факторы, предопределяющие получение этого, а не иного продукта. Или не так?

ПБ. Я согласен.

М. Так либо только продукт, и Вы получите всех, кто залетел на управленческую вершину, либо и путь, деятельность в целом. И Вы увидите немногих, кто до этого дозрел.

Уч. Странно как-то!

М. И мне странно. Но если в организации инженерной работы, в управлении производством управленцы доросли уже до видения пути и деятельности, то в управлении интеллектуальной работой наиболее "обычным" стереотипом остаётся видение "желаемого продукта". Чаще всего – неопределённого почти никак.

Уч. Дай то, что сам ещё не знаю?

М. Вы удивляетесь. А мы это всё время видим. Очень тяжело соглашаются на учёт процессов и факторов. А если сами участвуют, то удивляются всему в мышлении и спрашивают наивно, "нельзя ли обойтись без этих сложностей".

ПБ. Очень интересно и удивительно. Неужели это так? Если это так, то управление разработками, интеллектуально ёмкими, превращается в миф и демонстрацию непрофессионализма? И при планировании развития? В стратегических разработках тоже?

М. Конечно. Не глядя перед собой, если применить критерии организации и механизмов мышления. Видят свои привычные содержания. Иногда – чужие содержания. Как-то утрясают в спорах. А мышления не видят. И не могут отследить зависимость результата мышления от процесса, от форм процессов, от механизмов мышления.

УО. Простите! Но ведь инженеры, даже новаторы, учёные, педагоги и т.п. они же не философы! Зачем управленцу быть философом. Это Платон хотел, чтобы и поэты были философами.

М. Я понимаю Ваше напряжение. Сам удивляюсь коварности простейшей мысли. Ведь если на заводе управленец должен видеть весь производственный механизм, если предприниматель должен видеть весь путь капитала… иметь хотя бы "бизнес-план", то почему, управляя интеллектуальной работой или хотя бы осуществляя интеллектуальную работу, профессионал может позволить себе не видеть путь, процесс, механизм?! Он отвечает за результат. А почему все озабочены и процессами, оборудованием, станочниками, материалами, инструментами? Почему в интеллектуальной работе такая наивность и безответственность?

ПБ. Остро! Серьёзный разговор. Так может возникнуть мысль о критике всего интеллектуального производства.

М. А интеллектуально-профессионального образования! Логику вещей признали. А логику мышления почему ещё не признали?

РУ. Простите! Но есть же интеллектуальные технологии. Есть же программы, технологические формы, компьютерные разработки. В администрациях есть схемы организации работы. Я не понимаю, о чём ведётся речь! Почему такая критика!

М. Вы попытайтесь сопоставить все эти материальные сопровождения мышления с тем, что такое само мышление. Если Вы потрудитесь, то увидите отсутствие мышления в его основном, базисном процессе. Всё, что есть – такая периферия и сервис мышления. До мышления, как живого процесса – не добраться.

РУ. Я подумаю, конечно. Но как-то непонятно то, что Вы говорите. Действительно, сплошная философия.

М. Да, "философия", если считать разглядывание мышления инструментальное, с помощью средств анализа мышления. Но философы это делали "вообще"! А я говорю, что это надо обсуждать, хотя и на основе сущностных представлений, но не "вообще", а "конкретно". Технологически и практически. Куда деться от мышления, если Вы мыслите? И не просто мыслите, а в решении профессиональных задач и проблем. Или проблемы страны не так важны, чтобы не контролировать мышление в ходе постановки проблем. Хочется продолжать безответственно мыслить о столь важных делах и содержаниях?

РУ. Как это безответственно? Я считаю себя ответственно действующим и мыслящим. Да и все здесь такие.

М. В каком случае можно считать, что Вы ответственно мыслите?

РУ. Если я очень заинтересован в решении задач и проблем. Например, страны, региона.

М. Вы согласны, что отвечать можно лишь тогда, когда есть норма? А не настроение и желание?

РУ. Это уж очень упрощённо. Если у меня нет технологии, то я уже и безответственен?

М. Если на этом уровне норм, то да. Если же у Вас есть более высокие по уровню абстрактности нормы, то Вы ответственны, если видите и соблюдаете абстрактные нормы. Например, стратегии. Вы можете сказать, что Послание Президента видите и соблюдаете как норму?

РУ. Конечно, а как же! Я не только уважаю Президента лично, как человека, но и как должностное лицо.

М. Скажите, можете конкретно связать нормативное содержание Послания с нормами, которые Вы реализуете?

РУ. Ну, Послание даёт общую рамку. И я её учитываю.

М. Я говорю не про это. Все могут учитывать и не реализовывать Послание, если оно выступает как стратегия, или стратегически значима, или является частью стратегии.

РУ. Конечно, я не могу доказать напрямик переходы в содержании от Послания к своим решениям. Косвенно – да.

М. Кто проверял переходимость нормативного содержания Послания в Ваши конкретизированные нормы для Вашей администрации?

РУ. Мы иногда обсуждали связь с Посланием.

М. Вам в этом помогает информационно-аналитическая служба?

РУ. Да, участвует. И я их тереблю. Они часто помогают.

М. Вопрос в другом. Без или с помощью, но Вы проконтролировали содержательные и мыслительные переходимости от Послания к Вашим решениям?

РУ. Вы уж так ставите вопрос! Кто же в силах это отследить?

М. А если не в силах, то Послание зависает. Вы это понимаете? Так же, как распоряжение директора завода при его конкретизации до распоряжений мастера на участке.

ПБ. Вообще-то это большая проблема. Реально ли так конкретно отслеживать?

М. Должно быть! Как в армии. И мыслительная культура-то позволяет всё это отследить.

ПБ. Действительно?

М. А как же! Если этого она не умела бы делать, то её значимость в управлении не была бы сверхпринципиальной.

ПБ. Скажите, а если Президент ошибся! Ну, не наш, а вообще. Ещё недавно это было актуально.

М. Тогда уже его аппарат и все желающие должны доказать, что поспешил Президент. Но надо это доказать! Не интуиции, не "опыт" критиков, не воодушевление из-за политических разногласий. Надо доказать. И это невозможно вне того, о чём я вёл речь.

ПБ. Требования Ваши, скажем, крайне велики. Даже не знаю, как их представить в реализации. Да, могли бы Вы согласиться, что Ситуационные комнаты всё же решают, хотя бы в значительной степени, эти Ваши задачи? Там и распечатки, и видео, и графики, и оперативная связь и т.п.

М. Здесь приложимо всё то, что я сказал. Когда ситуационные реконструкторы мыслили, они использовали и технические средства, и организационные возможности и т.п. Но само мышление у них не отслеживается, а остаются лишь следы мышления и следы действия средств информационного типа. Графики, сюжеты и т.п. касаются лишь содержания мысли, а не процесса, не форм, не механизмов. Если их спросить, видят ли они свой мыслительный процесс, как они его корректируют и т.д., они искренне удивятся. Разве можно видеть мыслительный процесс, такой интимный и "безвидный"! И тогда интеллектуальные технологии, которыми они пользуются, сводятся к технологическому оформлению совсем не самых существенных сторон мышления. Когда я был в игровом комплексе Академии Генштаба, то легко согласовался с сотрудниками. Они признали, что имеют хорошее компьютерное и т.п. обеспечение, а собственно интеллектуальные технологии у них отсутствуют или слишком слабые.

ПБ. Это всё интереснее! Значит то, что пишется об интеллектуальных технологиях – блеф?

М. Для любого серьёзного методолога, имеющего дело именно с "живыми" мыслительными процессами и механизмами, Ваше высказывание очевидно и тривиально. Как правило, те технологи, о которых мы ведём речь, не держали живой мысли "в руках".

ПБ. А логики? Они же имеют дело с мышлением.

М. В основной массе, они имеют дело с отчуждённым мышлением, представленным в текстах. Более того, они не готовы ответственно держать и контролировать мыслительную ткань. Влиять на ход мышления они могут. Для этого достаточно вопросы задавать, поправки словесные делать и т.п. Но это совсем не значит держать и управлять мыслительным процессом.

УО. Но ведь в образовательной сфере все педагоги не только имеют дело с мышлением, но и управляют им. Что-то Вы перестарались!

М. Я много лет работаю с инновационными педагогами, и не замечал, чтобы они умели именно управлять мышлением. Лишь научившись реальным "техникам" управления мышлением на основе понимания понятийных схем теории мышления, а также и деятельности, пройдя специальные тренинги и перевороты в своём осознании, они становились не только говорящими об "управлении" мышлением.

УО. Это касается и дискуссий, совещаний и т.п.?

М. Да, там мифология об управлении укрепилась давно. Только где те организаторы дискуссий, которые могут обеспечить осмысленное течение и высокий КПД этих дискуссий.

ПБ. А это и на заседаниях Правительства и Думы, Совета Федерации распространяется?

М. Естественно. Пока обсуждается очевидное, нет и проблем культуры мышления, управления мышлением. А если очень важные, судьбоносные совещания, дискуссии! Разве их мало бывает там?

ПБ. Можете сказать, какое КПД от этих важных дискуссий?

М. Хорошо, если они достигают 10%.

ПБ. Неужели?

М. А что? Для плавающего в живой, с эпитетами и эмоциями дискуссии всё очень даже хорошо! Тут КПД – 100%. А если известных артистов в политических дискуссиях взять, то КПД превышает 200, 300%. Если же серьёзно, то абсолютное большинство дискуссий можно рассмотреть не как нормальное мышление, с поворотами мысли, обнаружением дефектов, совершенствованием с участием арбитров и организаторов хода мысли, а как недоразумения.

ПБ. Если верить Вам, то и враг не нужен, чтобы принести вред обществу, стране! А ведь люди очень квалифицированные!

М. Поймите! Они много знают. И это хорошо. Чем больше работают, тем больше знают. Но это же не означает, что они "много" качественно мыслят. А ведь мышление обмануть нельзя, если оно правильное и соответствует, в своём содержании, сути дела. Кто контролирует, есть или нет суть дела в дискуссиях? Все – авторы. Какого бы уровня опытности они не были, они авторы. А если так, то мышление в дискуссии сводится либо к самовыражению, либо к столкновению самовыражений. Стихийная адаптация друг к другу, если есть к этому субъективные предпосылки, мало что даёт. Как говорил Платон, либо мы имеем дело с идеями, и тогда мы можем стать существенными, либо – с уподоблениями идей.

ПБ. Откуда же брать нам идеи? Всё даже в науке относительно. Как нам слушать помощников, консультантов, учёных, аналитиков? Их много. Все в чём-то правы. Попробуйте понять, кто ближе к сути? Они уже столько времени к ней шли. А я тут с ним буду бороться? Это же и проблема Президента.

М. Естественно. Но если мышления только касаться, то это будет безнадёжная проблематизация. Существуют техники мышления, которые снимают эту проблему. Если у Вас есть станки и один из них грубо обтачивает заготовку, другой – тоньше, а третий – тонко, то выход есть. В пределах возможностей станков. Но ведь то же и в мышлении. Там свои "станки", свои технологии и для грубого приближения, и для тонкого. Речь не идёт об "абсолютной истине", так как она у Бога. Я-то говорю о том, что уже есть в культуре очищения содержания мысли. А есть техники очищения самого мышления.

ПБ. Значит, не безнадёжно всё?

М. Конечно. Более того, именно у нас и есть самые рафинированные техники очищения, основанные на изучении и моделировании мышления, рефлексии. За рубежом даже не догадывются, насколько мы ушли вперёд. Хотя уже с 70-х гг. ХХ века они, немного, следят за происходящим. Но чтобы понять, нужно владеть. А владеть они ещё не спешат. Может быть, слава Богу.

ПБ. Я слышал, там за границей бывший соотечественник работает, Лефевр. Он всем, о чём Вы говорите, владеет?

М. Думаю, что нет. Судя по работам и выступлениям, которые я слышал.

ПБ. Интересно. Вы так на самое главное наскочили, на ситуационные центры и т.п. Поймут ли они Вас?

М. Я общался с рядом сотрудников, теперешних и бывших. Один их них создавал ситуационную комнату в Кремле. После предварительных приближений к главному, мне удалось убедить его в том, что весь проект технического обеспечения работы Комнаты, а пробную, для обучения, он хотел создать в РАГСе, предполагает, что живое мышление не надо налаживать. Оно как бы уже "есть". А я сказал, что всё должно быть наоборот. Сначала отладить живое мышление, сделав его современным, и по указанным критериям, а затем его оснастить всем, что можно. Но не затеряв в этом оснащении. Он согласился. Это очень приятно. Простое часто не понимается не потому, что оно "сложное". Мешают амбиции, привычки и др. В духовной практике совершенно очевидно положение – не очистившись, нельзя приобретать новое и существенное. А очистившись, понять то, что я говорю – очень просто. И сама культура мышления – проста, если уйти от сложившихся стереотипов. Другое дело, что надо ещё себя сделать в соответствие с ней. Сколько бы я не смотрел на Пеле, я не смогу повторить его финты, сидя за телевизором. Но даже до уровня мастера спорта не дойду, и до уровня третьего разряда. Надо ползти, как Максим. Нет других путей.

ПБ. Сколько лет?

М. Когда надо победить в принципе, а силы ещё слабенькие, то приходится сначала сдерживать противника за счёт гибели первых попавшихся, затем – кто подойдёт и успеет, затем сырыми подразделениями, затем более-менее укреплёнными и т.п. А всё время готовить мощную силу. Это очевидно было и Жукову, и его предшественникам, типа китайца Сунь-Цзы в середине первого тысячелетия до нашей эры. Стратегия создания победы очевидна. Пока можно готовить полуфабрикаты. И достаточно долго. А без изменения образования это будет происходить с предельным напряжением. Да и общество должно осознать то, о чём мы говорим.

ПБ. Ну, хорошо. А реально создать за несколько лет хорошее Правительство, подготовить несколько Президентов?

М. Сейчас уже можно об этом говорить, имея благоприятные условия. Когда я говорил об этом в конце 80-х гг., я мог ответить лишь в принципе.

ПБ. Предложите в РАГСе. Там ведь место для этих усилий.

М. Потенциально. Но добиться понимания того, о чём я говорю, сложно и там. Ведь надо увидеть всю "кампанию", весь поход в целом. И понимать не по видимости со стороны. Нарисовать безответственный проект могут многие. И кому верить! Надо доказать. А это хлопотно, да и интересы многих могут расходится с предполагаемым, даже если они поймут главное и "изнутри". Пока я мысль излагаю. А проект могу представить, было бы кому его понимать и оценивать. Многие звенья и узлы "машины" уже отработаны в моих условиях. Я это делаю уже с конца 80-х гг.

ПБ. Вы столь много ввели новых акцентов! Это уже хорошо. Надо думать. Но Вы показали одно содержание, которое может быть ключевым в стратегическом планировании. По аналогии, которую Вы ввели. Сейчас всё ещё рассыпано и рыночные принципы ускоряют этот процесс. Нужна вновь роль государства. Конечно, разумная. Слава Богу, что у нас разумный Президент. И он не спешит с тонкими вопросами. Но очевидное делает явно. Так вот, если роль государства, федеральной власти и региональной, в определённой степени, состоит в сборке и концентрации всего, то тогда надо сделать это по наиболее выгодному критерию.

М. Простите, я немного остановлюсь и прерву Вас.

ПБ. Ради Бога! Мысль свою я не утеряю.

М. Так вот! Одна из простых и очевидных мыслей о роли государства. Если раньше соединение производства и другого добра, было по признакам технологическим, то сейчас это нужно воссоздать, но по признакам экономическим.

ПБ. Поясните. Не очень даётся эта мысль.

М. Если, как писал классик, страна – это единая фабрика, а директор её – государство, а государство и владелец, то это может быть лишь технологически осуществлено. Металл нужен для брони, броня для танков, а продукты, чтобы люди выжили, которые создают танки и ездят на них, стреляя во время приближения к завершению мировой революции. Ясно?

ПБ. Да, прозрачно.

М. Теперь вся технологическая цепь, особенно вне ВПК, разорвана и отдана предпринимателям. Или отдаётся. И тогда, по законам бизнеса, экономики как экономики, капиталист сам решает, что ему выгодно. И может идти от одной технологической цепи к другой, от одного звена цепи к другой, от цепи отходя и т.п. Лишь бы мог продать продукцию и подороже. Это он, капиталист. Как бы общественно "несознательный" и легко рвущий технологические цепи. А роль государства и состоит тогда в восстановлении необходимых, наиболее важных для общества и защиты, развития государства технологических цепей. Восстановление, но экономическими методами.

ПБ. Это хорошо звучит. Нелегко реализовать. У государства должен быть свой ресурс для экономических манипуляций.

М. Конечно. И "манипуляций" всех типов, включая и пропаганду, развитие образования и т.п. Если мышление будет целостным, можно будет согласовывать движение по многим "логикам", отражающим многие слои бытия общества.

ПБ. Это да! Здесь тоже одно из приложений моей мысли может быть. Я продолжаю. Роль государства должна быть высокой в организации успеха во всех областях. Где надо подтянуть, где создать, где сконцентрировать. Но все эти усилия предполагают, что эти усилия прилагают "видящие". Понимающие все, как Вы сказали, типы логик и слоёв бытия. И если это надо делать надёжно, неслучайно, то нужно контролировать все потоки мышления и калибровать их по качеству. Государство должно быть "мыслительной машиной", влияющей на целое общества, управляющей им в рамках того, что общество приемлет и государство доказывает. А раз так, то государственные люди должны стать мыслящими и отчитывающимися не только продуктами, но и технологиями получения продуктов. И тогда должны быть контролёры качества мысли, своевременно видящие разрывы в мышлении частей и всей машины. Подготовка государственных людей должна быть и культурно-мыслительной, и содержательной, и нравственной, и духовной. Если мы имеем, в принципе, лучшие мыслительные технологии в мире, то мы и прорвёмся вперёд. Всё более ускоряя свой ход. Хотя пехота берёт города, но артиллерия, танки, самолёты и т.п. облегчат быстроту прихода к победе. Государство должно стать мыслительной организованностью, как Вы говорили. А оно и сможет сопротивляться и вредным воздействиям, и угрозам, обеспечивая свою безопасность как условий сборки общества и превращения общества в целое, организованность. Естественно, с демократией, свободой, рыночной экономикой и т.п. И тогда мышление, настоящее, становится условием резких улучшений и рывка в целом. Каково?

РУ. Красиво! Но очень похоже на сказку.

КБ. Если это возможно, то мы станем гарантированно безопасными. Нужны лишь эффективные и органы безопасности. Общественной, государственной, нравственной и т.п.

УО. Но тогда образование должно стать мыслительным и управленческим.

М. Я думаю, что так прямо свести всё только к мышлению и управления неразумно. А вот подумать, как не утерять функцию образования и реализовать этот возможный и красивый заказ можно.

Уч. Знаете что! Всё было бы хорошо, но есть проблема объёма информации и ограниченности возможностей людей. Я как только представил "машину" Вашу, то напрягся, и сильно.

М. Вы хотите сказать, что для государственного человека объём информации составляет решающую проблему?

Уч. Да, и не только для него. Для учёных, аналитиков и т.п.

М. Проблема эта возникает только у тех, кто не имеет культуры работы с информацией.

Уч. Но её же много, и никуда от роста информации уйти нельзя.

М. Я переведу проблему в иную плоскость, если Вы не будете против. Текстов либо много для читателя, либо нет такой проблемы объёма текстов. Конечно, не в локальном случае, а в принципе.

Уч. Да и так можно посмотреть. Я согласен. Не будете же Вы спорить, что большой политик или учёный, педагог или управленец стоит перед этой проблемой. А если у него ещё налажена электронная почта, допуск к библиотекам и т.п. Если есть и поисковые системы, проблема не уменьшается. Когда надо понять что-то, не игнорируешь ничего.

М. Если есть методы работы с текстами и содержанием этих текстов, позволяющие применять мыслительную культуру, то проблемы объёма нет, она "рассасывается".

Уч. Как же это?

М. Нужно использовать содержательную пирамиду, где верх пирамиды – всё то, что есть по содержанию. Мыслитель, владеющий способами перехода от абстрактного к конкретному и наоборот, сводит любой текст, по его содержанию, к абстрактным замещениям, находит место на верхних этажах пирамиды и уже знает, что ожидать от конкретизации. Если появляется гипотеза, что в тексте есть намёки на новое и на каком-то уровне, то он этим текстом и занимается. А остальные тексты он оттесняет, даже если их много. Чем на более высоком уровне располагается новизна, тем она значительнее.

Уч. Вы имеете в виду роль философских абстракций?

М. Да, и это. Дело в том, что любую задачу надо решать сначала в принципе, а потом её решение конкретизировать. Самое важное, решить задачу или поставить проблему в принципе. Здесь нужно долго работать. А конкретизация, если она налажена, это уже рутина. Это уже не проблема.

Уч. Но ведь всё равно надо ходить и это очень много сил и времени.

М. Да, для невладеющего мышлением и культурой работы с содержаниями. Если Президент владеет главными этажами по содержанию, переходами от уровня к уровню, то ему не будет угрожать проблема определения значимости какого-то предложения. Он справится с ней как с задачей. Это крайне важно при контролировании хода реализации стратегии. Стратегии дают содержание на достаточно высоком уровне абстракции. А события – на конкретном. Если кто-то ему говорит, что некое обстоятельство не вписывается в стратегию или её обесценивает, то он достаточно быстро проверит, двигаясь по пирамиде вниз и вверх, учитывая локализацию содержания.

ПБ. Это очень важная проблема. Из практики управления большими системами. Любой полководец с ней встречается. Думаю, и более крупные управленцы. Если то, что Вы говорите, реально и даже можно контролировать перемещения?

М. Конечно!

ПБ. Тогда это мощнейшее подспорье для верхнего этажа управления. В личной культуре мышления. Этому можно учить?

М. Конечно! И лучше уже в вузе и даже в школе, хотя бы азам. Я знаю, о чём говорю, так как рос на этих технологиях мышления.

Уч. Простите, а как же множество наук! У каждой есть базисные теории, принципы, понятийные аппараты. Вы хотите сказать, что нет проблемы перехода от предмета к предмету? Это же мировая проблема непонимания учёных между собой.

М. Она потому и проблема, а не задача, поскольку учёные, в частности, не обучались этим технологиям. Они вообще мало интересуются историей культуры, особенно логикой, философией, языкознанием. Потому и возникают "принципиальные" проблемы с информацией.

Уч. Что-то фантастическое звучит у Вас в устах? Вы серьёзно утверждаете всё это!

М. Абсолютно! Я ведь не говорю, что всё должно идти легко. Я говорю о принципиальности наличия или отсутствия этой проблемы.

ПБ. И можно разбираться в хитроумных ситуациях, подобно Чечне, Калининграду и др.?

М. Естественно. Информация-то фиксируется. Главное – работа с ней. Какова технология – таковы и тупики.

ПБ. А в разведке это тоже приложимо?

М. Естественно, в личной работе с кусками информации при восстановлении полных картин, при локализации выбора главной информации. И т.п.

ПБ. Как же эти методы пропустили мимо ушей наши специалисты?

М. Вообще всё, что касается культуры мышления, специалисты пропускают очень легко. Как будто нет тех проблем, которые уже решены в культуре.

ПБ. И можно это приложить к проблеме управления знаниями?

М. Если осознать, что имеется в виду, то конечно.

ПБ. Так ведь это нужно любой информационно-аналитической службе и при их взаимоувязке.

М. Конечно. Как и вообще сама культура мышления в работе с текстами.

ПБ. А сами-то логики, языковеды, философы, культурологи и т.п. этим пользуется?

М. Как правило – нет. В этом парадокс. Они редко осознают, что такие периоды, как немецкая классическая философия, были периодами решения принципиальных проблем культуры мышления и закладкой оснований решения технологических проблем в практике мышления. И это действительно удивительно!

ПБ. А почему они не видят?

М. Причина ведь проста. Надо рефлектировать своё мышление, а не следить только за содержаниями. Да ещё и сами содержания строятся на основе смыслов, не обладающих строгой определённостью. И это прикрывается тайной мысли, тайной творения и т.п.

ПБ. Сапожники без сапог?

М. Да, так. К большому сожалению. За время активной методологической работы в 60-90-х гг. всё это было показано миллион раз.

ПБ. Это крайне удивительно. Вы говорите невероятно интригующие вещи! Если это так…

М.– Я готов это показывать, если хватит времени, у Вас лично в течение года, двух и т.п. Так просто не получится. Надо же войти в дело. А дело крайне важное.

ПБ. Вы готовы к любой проверке? Даже очень тщательной?

М. Считал бы благом. Для сути дела. У меня нет дешёвых амбиций. Это так же мне тяжело выносить на обсуждение, хотя и замечательных людей, как переживать, как я переживал неудачи наших войск в Чечне в 95-96 гг., обструкцию усилий центра и издевательство над теми, кто погибал ради нерасползания вакханалии. Мне также тяжело видеть, как беспомощно мыслят в аналитических службах, прикрываясь горами материала. Для мысли все амбиции ничего не стоят.

РУ. Простите великодушно! Я бы спустил вас на землю. Есть ведь проблемы управления регионами. И другие проблемы. Там же появляются угрозы и нужна общая безопасность. Пути к ней часто просто не видны. Могу на примерах показать.

М. Давайте пока без примеров. Разберёмся в принципе по поводу управления регионом. Хочется снять ещё одну иллюзию.

РУ. Я уже привык и готов на всё. Вы меня заинтриговали.

ПБ. Я думаю, что это будет полезно.

М. Скажите, Вы управляете или воздействуете?

РУ. Какая разница? Любой управленец всегда воздействует.

М. Различие-то есть. Если Вы воздействуете, то можете ли сказать, что можно отвечать за результаты воздействия?

РУ. Бывают такие управленцы, которые не отвечают за свои действия. Всё бывает. Но если серьёзный управленец, то он стремиться быть ответственным.

М. Давайте на примере. Если Вы хотите, чтобы малый бизнес укреплялся в регионе, то предпринимаете меры, воздействуете. Скажем, не пугаете всех плохими качествами предпринимателей. Бывают же и плохие предприниматели!

РУ. Совершенно верно. Могу найти места, где можно было бы развернуться начинающим фермерам, торговцам.

М. И не мешаете их самостоятельным попыткам найти место и способ приложения сил.

РУ. В пределах закона, конечно.

М. Отлично. Но можно ли сказать, что Вы заранее знаете, сколько и как отзовутся предприниматели на Ваши эти меры?

РУ. Естественно, что это точно не определишь.

М.Вы повышаете вероятность, так?

РУ.Конечно. А как же иначе?

М. Тем самым, Вы управляете?

РУ. Да. В меру сил.

М. А когда станочник обрабатывает заготовку и получает деталь, он управляет?

РУ. Он осуществляет операции. Он не управляет.

М. Можно ли сказать, что он направленно воздействует на заготовку?

РУ. Да. Соответственно технологии.

М. Если технология лишь оформляет воздействие на заготовку, то он управляет заготовкой в ходе её преобразования?

РУ. Как-то не те слова.

М. А что значит управлять?

РУ. Это значит, что надо довести управляемое до нужного состояния.

М. Т.е. можно управлять объектом? Например, перенести его с одного места на другое.

РУ. И да, и нет. Управленец сам не переносит. Этим занимается исполнитель.

М. Но исполнитель-то должен, по замыслу, перейти из одного места в другое, например, войско перемещается. Или берёт населённый пункт.

РУ. Да.

М. Если войском управляем, то нужно ли отвечать за намеченное заранее?

РУ. А как же. Исполнителю.

М. А управленец не отвечает за достижимость?

РУ. Отвечает, конечно. Он контролирует достижимость.

М. Давайте сейчас напрямик о функциях управленца вообще.

РУ. Надо цель поставить, проконтролировать её достижение.

М. Предположим, что человек в обеих позициях, разработчика и исполнителя. Для управления ведь неважно, кто именно поставил цель и кто достигает. Нужен весь цикл. Или не так?

РУ. Всё-таки управленец есть управленец. Надо его выделить, разделение труда.

М. Отлично. И тогда – целеполагание, контроль за достижением цели. А обеспечение всем необходимым, а разработка траектории пути к цели? А надёжность в достижении цели благодаря использованию условий и особых условий – средств воздействия на управляемое, объект? Согласны? А коррекция по ходу достижения цели?

РУ. Полностью согласен. Именно это. Целеполагание, план, снабжение, контроль, коррекция.

М. Отлично. Вы согласны, что для управления нужен объект управления?

РУ. Конечно.

М. А если Вы воздействуете, то гарантируете, что то, на что Вы или исполнитель воздействуете, будет иметь вполне определённое требуемое состояние?

РУ. Если воздействие под цель.

М. Т.е. существует воздействие под цель и просто воздействие с направленностью на смещение в желаемую сторону. И один из них, воздействие под цель будет иметь вполне определённое требуемое состояние?

РУ. Конечно.

М. И тогда предельно важно контролировать сам приход к целевому состоянию или положению.

РУ. Я согласен.

М. А теперь мы перейдём к региональному управлению. Вы можете увидеть оба этих типа воздействия в Вашем управлении?

РУ. Да. Есть и то, и то. Например, надо повысить уровень жизни населения. Часто трудно отследить прямые связи между планами воздействия администрации и реальными изменениями в уровне жизни населения. Всё очень приблизительно и вероятностно.

М. Иначе говоря, нельзя сказать, что Вы построили путь повышения уровня жизни населения, построили последовательность воздействий и строго связали их с проходимостью пути в повышении уровня жизни, контролируете правильность реальных воздействий и соответствующее прохождение пути, корректируете воздействия при отклонениях?

РУ. И приходится корректировать сами планы.

М. Так вот, если Вы не держите норму пути, не реализуете, вернее – не обеспечиваете реализацию нормы, то Вы не можете считать себя ответственным за реализацию?

РУ. Да, конечно.

М. И тогда Вы не можете считать себя за управленца. А вот за воздействующего можете себя считать. Или не так?

РУ. В жёстком плане это верно. Но реальная жизнь управленца включает всё, и то, и это.

М. Всё-таки, согласитесь или нет, что только тогда, когда Вы соответствуете функции управленца, Вы и есть управленец. Вполне ответственный.

РУ. Ладно, я согласен.

М. А теперь главное. Если Вы не можете выделить или создать, организовать объект, который мог бы реагировать на Ваши усилия как управленца, можно ли вообще говорить об управляемом и управлении?

РУ. Если такого объекта нет, то и нет управления? Какие бы я ни строил планы? Это Вы хотите сказать?

М. Конечно. Если Вы директор завода, то у Вас большие возможности всё приспособить под категорию объект и управлять им. Так ведь?

РУ. Я был директором и немало времени. Без этого технологии не внедришь.

М. А если Вы имеете совокупное множество разнородных производств, можете ли Вы их "превратить" в объект?

РУ. Нет. Хотя, как это бывает в строгих кооперациях при производстве сложных изделий, например, корабля, танка и т.п., и заводы выстраиваются под технологическую цепь. И тогда можно придать форму объекта.

М. В регионе можно ли всё свести к монокооперации?

РУ. Нет. Это невозможно. Всё разнообразно и самостоятельно существует.

М. Как же Вы управляете? Или Вы лишь воздействуете с целевой установкой, если она возможна. И потому работаете с вероятностью прихода к цели. Например, стабилизация промышленности, сельского хозяйства и т.п.

РУ. Да. Я воздействую. Вернее, администрация.

М. И тогда Вы имеете лишь относительную ответственность.

РУ. Да, а как же иначе.

М. А если взять не производство, а экономику, где действуют принципы рынка, движения капиталов, а не машин и оборудования? Можете Вы сказать, что управляете экономикой или Вы лишь воздействуете с вероятностным эффектом?

РУ. Вы правы, воздействую. Ещё сложнее социальная сфера, образование, медицина, да и общественная безопасность, порядок.

М. Вот и получается, что в отличие от предприятия и даже отрасли, где возможно управление из-за возможности придания тому, на что идёт воздействие, признаков объекта, в регионе Вы не можете управлять.

ПБ. Тогда и страной нельзя управлять?

М. Как только Вы покажете, как страна выстраивается как объект, Вы приобретаете возможность управлять. Если, конечно, реализуете все управленческие функции. Для управляемости большими системами нужна кооперативность, жёсткая зависимость. Это и осуществлялось, в меру сил и возможности, до рыночного этапа бытия страны. Самое главное, не строить мифы и не попадаться на их удочку.

ПБ. Вы уж нас совсем удивили. И управлять страной уже невозможно?

М. Возможно то, что позволяет реальность. Можно, и осмысленно, воздействовать всеми существующими методами и источниками, средствами, на страну и вести к желаемой цели. Надо только не называть это управлением. Или тогда то, что связано с таким воздействием, называть "управлением", а то, что было по понятию управление, назвать иначе. Не в терминах дело. Надо реально смотреть на то, что есть, и использовать ради заявленных целей.

РУ. Так что же вытекает из Ваших необычных рассуждений?

М. Только то, что Вы должны хорошо себе представить, изучить все сферы и типы жизней, существующих в регионе, найти в них свойства деятельностей, например, экономика как целое, и строить целенаправленное воздействие как на эти целостности, например, социальная сфера, так и на сплетение целостностей, найдя в нём признаки целостности. Для удобства и эффективности воздействия нужно поспособствовать, в меру реализма, усилению целостных качеств сплетения и тогда облегчить целенаправленное воздействие. Именно это и составляет условие эффективности того, что пока называют "региональное управление".

РУ. Это всё очень сложно. Вы задали такие установки на аналитическую работу!!

М. А как же? У Вас есть информационно-аналитическая служба. Если выйти за рамки сбора информации, то аналитика только тогда может помочь управлению, когда она сама есть то, на что строится воздействие и ради чего строятся замыслы, планы, стратегии и тактики, это воздействуемое оформлено как некоторые целостности, "нечто". Нельзя целенаправленно воздействовать на туман, на рыхлое и т.п. В мышлении, а потом и в реальности, надо ещё создать то, на что надо воздействовать. Тем более в таких условиях, когда единицы складываются в "популятивные объекты". Вот для чего нужна аналитика. А потом она уже нужна и для вычисления затруднений, отходов от запланированного, выработки гипотез корректировочных мероприятий и т.п.

ПБ. И что же это в масштабах страны!

М. Я хочу Вас спросить, а есть ли такая аналитическая работа, даёт ли она такие результаты для страны. Ведь в ней совмещаются частная жизнь, социальные процессы, культура, образование, здравоохранение, органы всех типов безопасности, экономика, деятельностные системы, правовые системы, территориальные целостности различного типа и т.п. И всё это надо представить как нечто, чтобы целенаправленно воздействовать.

ПБ. Вы хотите сказать, что реально этого нет, и аналитика на уровне страны не даёт определённого целостного образа страны, а потому усилия руководства рассыпаются, и сама управляемость остаётся мифом?

М. Если это себе представить как "страшилку", то появится хотя бы необходимость всё сказанное проверить. А при подтверждении появится возможность создавать условия для реального, а не мифологического воздействия и, в какой-то мере, управления страной как целостностью. Пока целостность в мышлении управленца не возникла, строить путь её, совмещать путь с целями и ценностями невозможно. И сама практика стратегического управления невозможна. Стратегии остаются лишь данью стереотипу и маскируют суету в управлении.

ПБ. Есть в Ваших словах очень масштабная драма. А ведь мировой опыт-то говорит, что управляемость как-то создаётся, и стратегии реализуются.

М. Вот и надо изучать его. Выявлять методы, приёмы того, что удаётся, и отделять от множества неопределённостей и мифов. А мифов Вы найдёте предостаточно и в мировом опыте.

Уч. То есть, если строже браться за понятия, то легче выявлять и мифы?

М. Вот именно. Если, конечно, сами понятия не являются недоразумениями.

Уч. А есть методы обнаружения этих недоразумений?

М. Конечно. Уже есть и опыт таких обнаружений. На всё есть "управа" в мире мышления. В методологии это достаточно легко выявляется, технологически оформляется.

ПБ. Значит, не всё так пасмурно?

М. Я же не тучи чёрные порождаю и концентрирую. Я всего лишь использую мыслительную культуру и рефлексивную культуру для роста реализма в практическом мышлении. У управленцев, у аналитиков, у педагогов и т.п. И у методологов тоже, у себя – тоже.

ПБ. Крайне интересно!

РУ. А можно построить понятие "регион", "город" и т.п., "управление регионом"?

М. Понятие можно построить и, по пути, избавиться от допонятийных, а потом – понятийных недоразумений.

РУ. Спасибо. Это хорошо бы, чтобы можно было приступить к развитию региона, городов и др. Есть желание к этому приступить.

М. Если Вы отличите "изменение" и "развитие". Тут тоже накопилось недоразумений. Например, установка на непрерывное, "устойчивое" развитие. Как правило, это недоразумение.

ПБ. Как это?

М. Устойчивость развития предполагает, что развитие, как некое замкнутое, целое явление и процедура организации, воспроизводится со сменой старта. Но даже одно такое явление и процедура предполагают, что есть функционирование или воспроизводство фиксированного состояния жизни, деятельности и т.п. Достигнем функционирования, устойчивости в нём, тогда и развитие возможно. А где оно, устойчивое функционирование? Какая форма характерна для того состояния чего-то (завод, регион, отрасль, страна), которое является предпосылкой материализации для появления самого функционирования?

ПБ. Чем дальше в лес, тем больше дров.

М. Тем больше проблем. Если, конечно, удаётся эти проблемы сформулировать.

ПБ. Зачем их формулировать? Они вокруг нас. Только регистрируй.

М. Это лучше назвать не проблемами, а затруднениями. Они не подсказывают, как их преодолевать. Тяжело, и всё. Вот что-то затрудняет. Что именно – не очень различишь. А если различишь – случайное или не очень случайное? Не скажешь. А реагировать-то на случайное – только ресурсы тратить впустую. Или не так?

ПБ. Вы правы. Но ведь сначала регистрируют, что где-то или здесь что-то не то, нет ожидаемого и т.п. А потом разбираются и выявляют причины, их вес. И т.п.

М. Вот именно! И только тогда, когда неслучайно выявляют причины неудач, тогда может быть построена и проблема. Различие видите? Вначале или в конце она. Регистрируете или выявляете её?

ПБ. Да. Вы правы. Хотя чаще говорят иначе. Но у Вас это более строго.

М. Но это ведь не всё. Даже для постановки задачи, для введения задачных вопросов нужны абстрактные, концептуальные представления о чём-то, о том, о чём ведётся речь. Вы ведь решали задачи и в школе, и в вузе, и в академии. Сколько нас здесь? Это ведь задачный вопрос, поскольку всем ясно, что "сколько" – это вполне определённое математическое понятие. И сколько нас здесь – легко пересчитать. Ведь так?

ПБ. Конечно, опознаю.

М. А если Вы не знаете, что такое "сколько?", то будет ли здесь возможность задачи? Если Вы не знаете, как пользоваться этим понятием – Вы же не сможете решать и решить задачу?

ПБ. Конечно.

М. Следовательно, если затруднение зафиксировано, то ещё и задачи нет, и проблемы нет. Надо ещё найти понятие или иную похожую на понятие содержательную абстрактную картину, чтобы в ней увидеть содержательность затруднения, но уже неслучайно.

ПБ. Верно.

М. И тогда, если в затруднении есть что-то без затруднения, а что-то уже затруднительное, есть переход, то Вы соображаете о переходе от ясности к неясности и задаёте вопрос. Вопрос на основе части понятия. И это будет проблемный вопрос. Если вопрос на базе части понятия, которая связана с ясностью события, то вопрос станет задачным. Надо лишь ещё раз, так как опыт-то уже состоялся, ответить на вопрос, ответ находится здесь же. Искомое под неизвестное. А вот там, где неясно – там вопрос не имеет ответа, так как материал "тёмный" и неудовлетворительный. Нужен ответ. Но тогда надо заменить прежний ответ новым. Это и будет решением проблемы. Понятно?

ПБ. Например, шли полгода в соответствии с планом, с запланированной инфляцией. А затем реально она вышла из берегов. И неясно почему? Значит, надо построить понятие динамики инфляции в теперешних условиях экономики…

М. Простите! Построив понятие теперешней экономики, которая имеет динамику инфляции. И найти ту часть динамики по понятию, которая не подтверждается реальной динамикой. Но тогда надо найти ту причину изменения динамики, которая выражена в понятии, которая отражает то, что и произошло. Если ставится вопрос о том, где локализуется в понятии причина того хода инфляции, которая подтверждается реальным ходом, то и возникает проблема. В Вашей иллюстрации.

ПБ. И это уже размышление в понятийном слое с учётом реального материала затруднения? Об этом речь?

М. Вот именно. Нет понятий, в более широком смысле, нет абстракций – не будет и постановки проблемы. В обоих вариантах я подчеркнул обязательное мышление с применением абстракций.

ПБ. Действительно.

М. Поэтому если нет понятий "безопасность", "государственная безопасность", "общественная безопасность", "национальная безопасность", "информационная безопасность" и т.п., то не будет ни задач, ни проблем.

ПБ. И тогда для постановки проблем управленцу нужны понятия.

М. И для построения стратегии – тоже. Так как если не выявлены, не построены проблемы, то бессмысленно строить стратегии. Их не будет, а будет требование общего типа к пути большой целостности. При невыявленности проблем для этой целостности.

ПБ. Да, тут мышление и культура мышления реально необходимы, чтобы всё было неслучайным.

М. Да, умение двигаться в мысли от конкретного к абстрактному, от абстрактного к конкретному, от абстракции одного уровня к абстракции иного уровня.

ПБ. Не затянет ли это в бесконечные переходы по мысли и с забыванием того, ради чего мыслим. Представляете себе Президента, у которого страшно мало времени на каждое обсуждение. И тут он ходит по этажам абстракций…

М. Когда человек учится, всё происходит медленно и с множеством поправок. А когда обучен – быстро. Другое дело, что Президент, по позиции, прежде всего стратег. А зачем стратегу, даже если ему уже "штаб" разработал версии, торопиться. Ему не нужно торопиться в размышлениях стратегических. Торопиться надо там, где уже видны конкретные или общие, "абстрактные" меры по реализации стратегии. Ясность-то уже есть и она переходит из проблемного режима в задачный. Тут и надо спешить. А в проблематизации и осмысливании, корректировании стратегии спешить не стоит. Тут всех надо слушать не спеша и самому идти лишь по сути дела и медленно. Это гораздо быстрее и дешевле для страны, чем суетиться и нейтрализовывать ошибки.

ПБ. А если обязательно что-то надо делать, времени нет, прежние способы уже есть и есть лоббисты этих способов?

М. Очень просто. Можно продолжать движение, устранив в нём всё, что более-менее понято как несуразное и скользкое. А время тратится на стратегическое осмысливание и его обслуживающую проблематизацию, привлечение науки, культуры работы с понятиями и т.п. И тут главное – совершенствование аналитического сервиса, чтобы ускорял размышление там, где это возможно. Но ведь тогда и аппарат аналитический не только рутину несёт, не только мелкие шаги с информацией делает, но и моделирует возможные проблемы и стратегии.

ПБ. Ясно. Действительно, сложная проблема. Иначе Президента загружают второстепенными или просто не теми материалами, не соответствующими главной мысли лидера страны.

М. Лишь бы он был понимающим механизм таких размышлений и умело использовал всю помощь служб. Он – вершина пирамиды стратегической мысли, лицо принимающее решение стратегического типа. Итак, нет проблем – нет стратегий и даже оперативного управления, осмысленного. Нет понятий – нет и проблем. Нет мыслительной культуры – понятия не помогут.

ПБ. Хорошая формула. Полезная для дела. Хотя всё крайне сложно.

ОО. Есть огромная проблема создания гражданского общества в России. Да, может быть, ещё не проблема, но направление мысли. И неясно, что такое гражданское общество, где источники его создания. Какая-то активность снизу есть. Могли бы Вы дать ориентиры?

М. Гражданское общество предполагает, как известно, все инициативы, касающиеся принятия решений, возникающими "снизу". Вплоть до государственных решений. Значит, должно быть содержание решений и инициаторы, создатели этих содержаний, лидеры из "низов". Откуда берутся содержания и откуда берутся лидеры? Вы ведь в этой же функции!

ОО. Есть реальные проблемы жизни людей. Они должны быть решены. Вот и появляются инициаторы, которые пытаются решить, используя механизмы общества и государства.

М. Хорошо. Пусть возникают затруднения. До проблем ещё долго "ходить". Надо же их фиксировать, группировать, оценивать и выделять из них достойные приложения усилий. Правильно?

ОО. Конечно. Вот мы и занимаемся этим анализом.

М. Как, по каким схемам, технологиям, перед кем отчитываетесь, какими ресурсами оперируете?

ОО. Это очень сложные вопросы. Анализируем в меру сил, как удаётся. Это ведь не производство. Сил, как правило, мало, и мы их собираем добровольно. Иногда помогает администрация.

М. Вот видите! На свой страх и риск, вовлекая тех, кто согласится, привлекая ресурсы свои собственные, хотя и добавки бывают. Качество и надёжность непредсказуемы. Активность колеблется по ситуации и по мере уставания. Или это не так?

ОО. Конечно, так. И всё же что-то, но получается.

М. Вот это и есть инициатива снизу. Никакого "завода" по производству услуг. Самодеятельность.

ОО. В том числе и художественная, и ремесленическая, и взаимопомощь и т.п.

М. Это не исключает и упорядоченности. Если общественные лидеры масштабно организуются, то получается подобие регулярного войска "администрации" по решению своих "проблем".

ОО. Верно. Но остаётся непредсказуемость, относительность надёжности достижения целей. А ещё споры, раздоры, разделение на фракции и прочее.

М. А содержание откуда берётся?

ОО. Из жизни людей.

М. Если выделить логику удовлетворения сначала индивидуальной потребности, а затем логику совмещённой, согласованной потребности, структуры согласованных по качеству и объёму потребностей, то мы получим начало и первые шаги в генезисе таких "проблем". Так?

ОО. Да вот, на дачном участке, в коммунальной квартире уже всё начинается. А потом – во дворе, на улице, в пригороде и т.п.

М. Почему Вы это не отдаёте "власти"? Почему сами этим занимаетесь?

ОО. У власти есть свои проблемы и на них-то у них сил, а иногда желания, не хватает. Иногда – умения. Потому что мы сами можем и даже оперативнее.

М. Вот и получается портфель "заказов" на общественную, а не государственную активность. И реализуете эти заказы сами. Или с помощью "власти", но по вашим рекомендациям. Так?

ОО. Конечно. Со всей неразберихой и суетой. В меру сил и способностей.

М. И есть граница, которая отделяет "самодеятельное" и "профессиональное"?

ОО. Да. Иногда чувствуем чётко, иногда – залетаем не туда.

М. Итак, эта "партизанщина" нужна. Как нужно и регулярное войско. Чем они отличаются? Не только организованностью и управляемостью, снабжённостью и подготовленностью войска. Но и отчуждённостью его от населения. Оно защищает население, но уже и не спрашивает его, где и как защищать. А "партизанское" сообщество не отчуждено. Ведь так?

ОО. Верно.

М. Так с чего всё начинается? Всё начинается с согласования интересов и способов их удовлетворения, а сама потребность согласования идёт от конфликтов.

ОО. Почему обязательно конфликтов?

М. Если нет конфликтов и нет нужды в согласовании, нет договорённости и нужды в её соблюдении, то зачем нужны лидеры, зачем будить население, вмешиваться в частную жизнь?

ОО. Конфликты регистрируют неблагополучие.

М. Если неблагополучие снимается каждым самостоятельно, то зачем ещё кто-то. Следовательно, общественные вожди, лидеры появляются тогда, когда неблагополучие неразрешимо в пределах жизни каждого, когда согласования не соблюдаются, и сами согласования многочисленны и распространены. Получается общий эффект социального неблагополучия. Так?

ОО. Социального, жизненного и т.п.

М. Нет, социального. Что такое социальное и когда оно возникает?

ОО. Это в глубине истории скрыто.

М. Почему бы не увидеть это и на даче, и на кухне.

ОО. Как это?

М. Очень просто и легко обнаруживаемо. Если в семье каждый свой интерес соблюдает и не предполагает интересов у других членов семьи, возникает конфликт?

ОО. А как же! Возникает и следствие: либо разъединение, либо согласование и снятие напряжения.

М. При соблюдении договорённости, при коррекции своих интересов по количеству и, может быть, качеству. В общем, если участники смогут себя скорректировать, изменить внутренне. Только тогда возможна социальная жизнь, наряду с досоциальной.

ОО. Что такое "социальное"?

М. Это механизм снятия конфликтов, недоразумений, возникающих в ходе удовлетворения частных, временных, индивидуальных затруднений. В результате согласования силами самих, именно самих конфликтующих сторон. Всё остальное – вторично. И действуют договорённости столько, сколько они либо нужны людям, либо сколько они выдержат сами соблюдение договорённостей.

ОО. Всё остаётся неустойчивым?

М. В пределах этого механизма, персональности участия и т.п.

ОО. А если пассажир компостирует талон по просьбе другого пассажира, тоже социальная жизнь.

М. Нет, уже социокультурная. Культура вносит отчуждение в согласование и всеобщие критерии. Согласование может быть отдано представителю и вообще тому, кому доверяет человек. Но ещё и интересы расслаиваются. Индивидуальные, временные, в динамике, и вечные интересы. Компостирующий хотя бы временно и интуитивно понимает, что просьба другого человека "закон" для него и он имеет вечное обоснование. Заповеди отсюда и появляются.

ОО. А откуда эти "вечности" появляются в социальном взаимодействии?

М. Из рефлексии. Создаются обоснования того, что без определённой процедуры нельзя обойтись в принципе, не по ситуации только и даже не столько по ситуации. Человек приобретает вечно значимые "должен", долг вообще. А через осознание и принятие – "совесть", как внутренний механизм соблюдения социокультурных требований.

ПБ. Это всё может случаться и на работе.

М. Конечно, если увести в тень подчинение человека нормативным рамкам, одинаковых для всех или отличающихся по особенностям деятельности. И тогда конфликты по поводу и без повода деятельности, согласования, договорённости, критерии, долг, совесть. Если это подчинено деятельностным требованиям, то появляется деловая совесть и долг.

ПБ. А что такое долг гражданина России?

М. Если человек суммарно представляет себе все согласования, характерные для жизни в России, их соотнесение с всеобщими критериями, нравственными, моральными, выработанными для России, то появится и гражданское отношение к России, долг и совесть.

ПБ. А профессиональная деятельность, управление, политика и т.п. Они же влияют на всё. От них зависит благополучие всех. Есть государственная совесть, долг, профессиональные долг и совесть и т.п. Если профессиональная деятельность и др. рассматриваются обслуживающими гражданскую жизнь, то и в них человек проявляется как гражданин. И тогда власть становится "своей". Не отчуждённой от тебя.

ОО. Но часто мы её напрягаем, и они говорят – мешаем ей нормально работать. Это хорошо?

М. Это естественно, но при помехе ей заниматься своим делом это уже покушение на власть. Есть особые формы согласования гражданского общества и власти формальной. Этим и надо заниматься, а не толкать власть от её обязанностей, мешать ей.

ПБ. Если я правильно понял, нужен простор согласованиям социального и социокультурного типа, без драчливости и хулиганства со стороны лидеров, организаторов согласований и согласованного бытия, и будет гражданское общество.

М. Да, это простой по принципу и сложный по осуществлению путь. Здесь нет свободы эгоизму, а есть законное право согласовываться и соблюдать договорённости, в том числе и отчуждённые, созданные представителями, а не каждым из "масс".

ПБ. Спасибо! Это полезно. Хорошо бы аналитикам проверить, так ли всё идёт, и что этому мешает.

М. Надо сделать. И увеличится доверие власти, по её делам, конечно. Посмотреть, где препятствия гражданскому самовыражению, как их устранить, не освобождая эгоизм.

УО. Здесь обсуждены такие сложности, и если их реализовывать, то первая проблема, которая возникнет, это – отсутствие достаточного количества подготовленных специалистов. Как нам показал методолог, множество кардинальных открытий и замыслов от сформированности, на уровне способностей, культуры мышления и рефлексии. Управленцы, аналитики, да и учёные должны уметь современно мыслить. И понимание этого значительно отличается от привычного.

М. Да, одновременно мыслящий – это тот, кто не только и не столько "знает" о многом и самом главном, современном и т.п., сколько всё это умеет помещать в целое механизма и процесса мышления, осознавая и умея "видеть" работу этих механизмов. И это на фоне иных механизмов, связанных с общением, взаимодействием с другими и объединениями других. Этот мыслящий современно может корректно участвовать в коллективном взаимодействии, строить его, вовлекать других в совместное бытие всех типов, включая социальное, социокультурное, деятельностное, экономическое, политическое и др. Участие в этих бытиях всегда организованно, и потому требуется корректное вхождение, выхождение, пребывание, создание всех типов нормативных рамок.

УО. Вы не перегружаете обязанностями? Ведь если это учесть, то содержание образования становится сверхсложным.

М. Есть же организационная форма моделирования подобного соблюдения требований в совмещении с критериями и профессиональной деятельности. Это игровое моделирование и точнее – организационно-деятельностные игры (ОДИ), а также их модификации.

УО. И это можно использовать в образовании?

М. Естественно. С конца 80-х гг. имеется опыт внесения таких форм в учебные процессы, преимущественно – в последипломном образовании.

УО. И тогда остальные звенья образования?

М. Малые опыты есть и там, даже в детских садах. И успешные.

УО. А другие формы отмирают?

М. Они не отмирают. Каждая имеет свой потенциал в реализации учебной и воспитательной функции. Вот в этих пределах они и остаются, но после коррекций с учётом обнаруженного через применение технологии ОДИ.

УО. И Вы считаете, что все задачи образования можно выполнить?

М. Конечно, гораздо качественнее.

УО. Загадочно говорите!

М. Дело в том, что само понимание педагогической функции было раньше понято рыхло, "вообще" и не очень существенно. Опыт развивающего игромоделирования позволил резко уточнить всё, относящееся к управлению развитием человека. Само устройство таких игр, в отличие от привычных, реализует фундаментальные условия управляемой развиваемости человека, групп людей, разнородных по предметной и профессиональной ориентации людей.

УО. То есть Вы изобрели "чудо"?

М. Не я, лично, это надо читать историю методологического движения. Но эта форма похожа на оперный театр, в котором совмещаются все блоки воздействий на зрителя – симфония, балет, песни, драматика, соло и ансамбли и т.п. Если подготовиться по каждому жанру и акценту, то воздействие – интегральное и высшее. Остальное – под акцент, не целостное. Так же и у нас. Тренинги ускоряют формирование качеств, но при их откреплённости они становятся формалистичными и не воодушевляют человека. Или делают его самого механистичным, не самодвижущимся, не самосознающим, не берущим ответственность на себя и т.п. Лекции дают систему знаний, но легко превращаются в брандспойт, поливающий знаниями. Он может вести к атрофии самостоятельной работы мысли в понимании, так как человек просто не успевает воспринимать объёмы и не контролирует своё понимание, создавая иллюзии усвоения. И т.п. Без решения задач, без действий нет затруднений и мотивации к знаниям.

УО. Вы хотите сказать, что в Вашей игре всё собирается в разумное целое и вовлекаются и мышление, и действия, и взаимодействие, и мотивация, и самосознавание, и идентификация с другими и т.п.?

М. Конечно.

УО. Я слышал и читал. Но у меня нет отчётливого образа всех этих хитростей.

М. И не будет без прохождения пути, личного. С осознанием своего прохождения пути.

УО. И тогда придётся менять всю органику образования?

М. Да. Это надо обсуждать конкретно, подробно.

ПБ. Скажите, а ведь в ряде вузов есть игры. И они не меняют общей схемы образования. У нас, у военных, игр много и полевых, и на доске, и на картах и т.п. Но Вы что-то иное имеете в виду.

М. Все эти игры с крайне малой по объёму рефлексией своего прохождения пути. Содержание выдавливает рефлексию. А без рефлексии нет условий для внутреннего роста. Он есть, но стихиен и ненадёжный.

УО. Здесь, наверное, и педагоги совсем другое должны знать.

М. Ещё сложнее, так как руководящий игрой решает педагогические задачи на принципиально более сложном и высоком уровне. Это уже к вопросу об уровне профессионализма в педагогической работе. Надо резко менять и педагогическое, как и управленческое образование.

УО. У Вас, я слышал, много трудов по этим темам.

М. Да, огромная концептуально-технологическая и иная литература по этим проблемам.

ПБ. Скажите, это всё можно воплотить в управленческих вузах и в послевузовских учреждениях?

М. Конечно, и надо. Чем быстрее, тем более высокий старт в любой стратегии Президента обеспечится людьми.

ПБ. И в специальных Академиях, типа РАГС?

М. Естественно. Но одна проблема – переобучение педагогического корпуса. Много уже, по кусочкам, есть и в РАГСе, но "наступление на Берлин" невозможно без выстраивания всех сил, их концентрированного использования. Пока такого не видно и в понимании проблемы. Зато есть кафедра акмеологии, которая идею развития профессионализма и высших достижений в жизни и деятельности перевела из ранга популярных разговоров в ранг научных проблем и технологий. А ведь очевидно было всегда, что без элиты в корпусе профессионалов, без маяков в любой профессии нет "устойчивого развития". Элита не в пошлом выражении звёздных людей, а устремлённых на решение самых тяжёлых и нужных проблем профессии, страны, цивилизации и берущих всё самое передовое в технологиях, методах, средствах, идеях. Нам нужна элита управленческая. Пока что она стихийно складывается и остаётся рыхлой по качеству.

ПБ. То есть, Вы считаете, что нужны специальные программы для подготовки элиты?

М. Конечно. Это как в спецназе. Подготовка к решению самых сложных и ответственных задач и проблем, во благо страны. Подготовка всесторонняя, включая воспитательную, подготовку духа руководителей страны. Многое можно ввести и учитывая опыт духовных культур.

ПБ. А разве нет такого расслоения – "обычные" и "спецназ"?

М. Ничего пока серьёзного нет. Тем более – программ и педагогических команд.

ПБ. Надо подумать.

М. Дело ещё вот в чём. Система образования – серьёзная преграда для постановки проблем подобного типа. Ведь если детей не учат мыслить, общаться, сплачиваться, если культура фактически даётся фрагментами и поверхностно, если нет в детсадах, школах, вузах и т.д. сквозной линии по рефлексивной и культурной самоорганизации человека, в ходе решения задач и проблем, да ещё в коллективных формах, то как из них делать лидеров, выращивать чистых и стремлённых, умеющих и чувствительных лидеров! Они же зашлаковываются все эти годы, спекулируя на наличии молодых сил. А когда они доходят до министерств, до Думы, до Аппарата Президента, они уже только делают вид, что лидеры. Может быть, приучаются говорить и ловко подстраиваться под общий поток, но не идти по сути дела, по критериям истины. Я имею в виду не столько вообще суть и истину, а в управлении великой страной. Нужна сквозная линия диагностики, отбора и подготовки талантов в управлении, а также – в аналитике.

ПБ. И в подготовке Президентов это нужно.

М. Конечно. Это можно подробно раскрыть.

ПБ. Важно, и потому боязно кому-то довериться.

М. Механизмов проверки много. И методология в этом плане, может быть, самая открытая часть интеллектуального пространства. У меня на модельных событиях всё открыто. Другое дело, что есть условия для внесения оценочных суждений. Смешно учитывать случайно зашедшего. А если он хочет проходить труднейший путь, то все секреты для него открыты.

ПБ. А если недруги появятся. Они не жалеют труда.

М. Есть методы выявления спекулянтов в мышлении. Кстати, сложные технологии как бы вытесняют тех, кто не хочет себя возвысить до настоящего человека, который не хочет очищаться от скверны.

ПБ. Красиво, ничего не скажешь. Остаётся всех методологов привлечь к прорыву страны в будущее?!

М. Есть методологи и есть методологизированные специалисты. А про методологов скажу следующее. Во всяком движении, включая культурное, есть идея, сущность и реальные люди, лидеры, опыт, стереотипы. Они, естественно, не совпадают. Выделились те признаки, которые не оспариваются никем из наиболее признанных. Они тоже обсуждаются в дискуссиях, так как методология во всём открыта критике. Но для практики те, кто соблюдает эти критерии, полезны и безопасны в деловом и нравственном планах. Кроме того, методологи готовы, в своей квалифицированной массе, открыто доказывать эффективность своих средств, способов, результатов. Так что закрытости и сектантства для них нет. Общество может участвовать в проверке искренности и дееспособности. Внутри методологического движения есть свои особенности и разделения на группы, школы. Далеко не все показывают свои результаты в трудах. Но по трудам можно выбрать "свою" группу, школу. Пока что нет конкурсов. Когда-нибудь они будут. Когда обучение методологов примет организованный и ресурсно обеспеченный характер. Отвечая на Ваше соображение, я бы рекомендовал не спешить привлекать методологов без периода адаптации и привыкания друг к другу. К примеру, если группа методологов уделяет основное внимание рефлексии, но не демонстрирует свои критерии и формы работы, их обоснование, акцентирует внимание на свои непроверяемые заслуги, то надо быть вдвойне осторожным. Если Вы пришли к выводу о нравственном совершенстве группы, а у неё есть развёрнутая система критериев для самокритики и внешней оценки, а эти критерии Вам нравятся, то можно меньше осторожничать. Главное здесь – доверие, которое проистекает из эффективности и нравственности. Доверяете – входите в тесное взаимодействие и ресурсно обеспечивайте. Не спешите делать отрицательные выводы. Вот так, как и у всех носителей культуры. С художественной культурой легче, так как там чувства, красота подскажут. А здесь строгие формы работы.

ПБ. Но Вы же знаете, как лидер, кто и что стоит! Или я не прав?

М. Знаю. Версия есть и могу доказывать. Но отрицательное в характеристиках всегда лучше вводить аккуратно и не спеша. А яркие плюсы – быстрее, хотя и доказывая тем или иным образом.

УО. Методологи уже давно в инновационном образовании участвуют. И Вы тоже. Как Вы видите роль образования в судьбе страны в целом? И инновационной части – особенно.

М. Образование совмещает несколько трансляций – научных результатов, практического опыта, культуры. Оно по функции готовит ко всем формам жизни. Но специализируясь – к конкретным формам и даже профессиям и специальностям. Однако главное здесь – выработка механизма вхождения в любые типы бытия и любые пространства знаний, умений, отношений. На этом строится "умение учиться" или саморазвиваться под руководством учителя. Чем выпускник "школы", в широком смысле, готов к большему количеству типов бытия, тем ему легче, быстрее входить в конкретное бытие. Есть линия роста человека и линия роста его бытия в социальной, социокультурной, профессиональной и др. ролях. Человеку нужна "стратегия" его жизни, зависящая от его особенностей и предрасположенностей, в зависимости от предназначения. Надо найти себя и свой путь. И тогда он будет полезен и принят в обществе. Если обстоятельства не позволяют себя реализовать как профессионала, специалиста, то хотя бы как человеку надо реализоваться. Но всё это в рамках общего образования. Теперь об инновационном звене образования. Инноватика возникает по двум причинам – внутренним и внешним. Внутренние связаны с недовольством ходом работы в реализации прежних форм, целей, ценностей. Есть склонные к иному и в критике. Они и начинают. И тогда возникает попытка и путь переосмысливания, переналаживания. Иногда, при акценте на существенность. Функция преобразований не меняется – усовершенствование того, что есть. Внешне вызванные изменения связаны с тем, что выпускники уже не вписываются в новые требования. Либо это вписывание или невписывание в массовые новые процессы, либо это вписывание в наиболее значимые инновационные явления жизни и практики деятельности. Эти инновационные явления сигнализируют о будущем сдвиге общества в целом.

ПБ. Скажите, это связано с ходом преобразований, организуемых федеральной властью и лично Президентом? Может ли это быть связано?

М. Чаще всего все инновационные потоки в образовании идут сами по себе и зависят от лидеров, от условий в образовательных учреждений и руководстве образования. Но если рассмотреть вне текущей истории и в принципе, то я вижу следующим образом. Президент и его структуры либо оформляют, либо разрабатывают, а потом реализуют стратегии "движения" страны. Но любая стратегия имеет смысл, если есть ею воодушевлённые и в рамках её требований подготовленные люди. Нередко для стратегий не было нужным массово подготавливать людей. Использовали тех, кто уже активно работает или из них выделялись особые группы, как бы штурмовые группы.

ПБ. А в нашем случае?

М. Мне кажется, да я и уверен и готов доказывать, что если создавать стратегию для прорыва в будущее и опираться на мощь интеллекта, на культуру мышления и рефлексии как базис, а всё остальное – следствия и сервис, то роль инновационного образования резко увеличивается. Нужны механизмы быстрой и качественно более высокой переналадки людей. Ведь это корпус просвещённых реализаторов идеи стратегии – через культуру управленческой мысли и т.п. к резкому росту качества в интеллектуальной продукции, новых технологий и техники, разумности в принятии решений и максимальной осмысленности всех немыслительных действий.

ПБ. Очень загадочно и интересно.

М. Я введу аналогию. Кто менее всего случайно гибнет на войне, особенно такой сложной, как в Чечне? Ведь там не применишь мощные силы ракетной артиллерии и авиации по площадям! Везде – локализованное и точно построенное действие с быстрым опознаванием неизвестно где находящегося противника. Ответ прост – разведчики, спецназ лучшей подготовленности. Если вся армия, хотя бы действующая, это разведка и спецназ, да ещё и вооружённая самыми лучшими средствами в решении поисковых задач, то мы быстро решаем наиболее сложные проблемы с минимумом потерь. Но ведь и в политической части работы с населением и со СМИ тоже нужна такая же, по иному содержанию, подготовленность. Её не было в первой кампании и сейчас не очень. Лирическое дилетантство. Вот я и говорю, что инновационное образование должно готовить во всех слоях профессиональных сообществ "спецов" высшего уровня. А остальное образование должно в разумной мере подтягиваться и использовать неприкладные аспекты.

УО. И тогда инновационное образование – спецрезерв высшей власти страны?

М. Похоже, так. Это можно домыслить.

УО. А способы, механизмы и т.п.?

М. Прототипы есть и опыт такой игромодельной подготовки может быть решающим в организации образовательных процессов.

УО. Это уже иные по структуре и организации учебные заведения?

М. Конечно. Это универсальные и специализированные игроцентры.

ПБ. И они по технологической линии должны вести к выпуску элиты управления, аналитики, изобретательства и т.п.?

М. Да.

ПБ. Их финансирование чем-то должно отличаться?

М. Прототипы есть в мире. Педагогический, научный и др. состав должны думать о завтрашнем дне. Их роль – полная отдача прорывной части профессионалов.

ПБ. На казарменном положении?

М. Да нет же! Те, кто начнёт эту тяжёлую, но прекрасную жизнь, не будет никуда бегать без основания. В игроцентре должны быть условия физического, художественного, нравственного, духовного, а не только мыслительного роста. Как развёртывать эти центры? По тем же принципам, как в армии прорыва. Сосредоточение, начиная с малого. Всё должно сохранять максимальную эффективность и соответствовать всему делу.

ПБ. Да, это почти сказочные мечты.

М. Мы прототипы, без всякого финансирования имеем. Конечно, перегрузки, отрывочность событий, борьба за существование в различных местах. Но всё равно имеем. Я ожидал, что в 1992 г. из-за сверхсложностей вся работа прекратится, отложится. Нет, осталась. Съёжилась на ряд лет, но осталась. Сейчас свои трудности. Но если смотреть по сдвигам тем, проблем, то всё делается так, как будто у нас нет материальных и иных проблем. Так что дух российский жив и в этом сложнейшем деле. Приезжают и из стран СНГ.

ПБ. Это на базе РАГС происходит?

М. Нет, там такие цены, что людям это не под силу. Происходит в тех учебных комплексах, которые могут минимизировать траты людей.

ПБ. Ясно. А почему Вы не заинтересуете бизнес? Это же легко понять и поддержать. Хотя бы для подготовки цивилизованных бизнесменов.

М. Когда всё выходит на солидную основу и уровень понимания значимости наших форм работы и человеческих интеллектуальных затрат становится высоким, то конечно. Если есть добрые молодцы у нас, то их они готовы использовать, и то очень незначительно, не по силам. Всё тот же фактор убедительности для неофита. Это спецназ может убедить упражнениями экстравагантного типа и борьбой, приёмами, стрельбой и т.п. А у нас же мышление, а не размахивание ногами и руками, это убедительнее выглядит при работе с негодяями. А мы боремся с "негодяями" в своём мышлении и мышлении других. Это опознать, посмотрев видеозаписи, невозможно. И платить именно за это. А вот если руководство поняло, что нужны мастера мысли, то с ними легко и договариваться. "Ручное" мышление для решения сверхзадач и сверхпроблем.

ПБ. У Вас много ещё заготовлено для нас?

М. Сколько надо и сколько есть, реально.

ПБ. Будем завершать. Я ещё должен приготовиться для встречи с Президентом. Спасибо всем!

III

(Через некоторое время)

П. Здравствуйте! Ну, как? Что-то выяснилось?

ПБ. Оказалось всё гораздо сложнее и интереснее. Выделился методолог. Он поставил ряд проблем, мне кажется, принципиального типа. Что хорошо, это близость содержания проблем с тем, что Вы мне тогда говорили.

П. А пути решения проблем он предложил? Меня, конечно, интересует разрешение главного узла – прорыв. И есть ли связь всего того оригинального, что он ввёл, с проблемами безопасности?

ПБ. Я сейчас доложу схему его мысли. Думаю, что это главное, что произошло на встрече. Итак:

проблемы безопасности и страны в целом, и в применении к сторонам жизни общества тесно связаны, зависимы от положения, в котором находится "устройство" страны: либо оно рыхлое, и тогда неприменимы чёткие критерии выявления угроз и их нейтрализации, логика реагирования иная, либо оно имеет черты целостности и воссоздаваемости, воспроизводства своей жизни в различных условиях, и тогда действуют чёткие критерии выявления угроз и их нейтрализации;

угроза появляется тогда, когда страна, как устойчивость, не может воспроизводить своё бытие при воздействии не обычных, а угрожающих факторов, и начинает деструктурироваться (реально или потенциально); то же справедливо и для каждой стороны жизни общества;

прямая нейтрализация угроз предполагается действиями специальных служб, в зависимости от типа угроз;

в устройстве страны слабым звеном является управленческая инфраструктура, определяющая, в том числе, уровень оформленности в целое различных сторон жизни и оценку дееспособности, эффективности всех сторон;

при теперешнем управлении даже неугрожающие факторы перемещаются в ранг угрожающих;

причина ключевого ослабевающего внутреннего фактора лежит в рыхлости, непрофессиональности деятельности управленцев при тех или иных, особенно объективно сложных условиях;

аналитический корпус, могущий компенсировать основную часть аналитической работы в рамках принятия решений и их коррекций, обладает рыхлостью и непрофессиональностью из-за неиспользования современной культуры интеллектуальной деятельности;

слабый уровень аналитической культуры предопределяет неэффективное использование современных технических средств, в том числе при реализации функций государственной и национальной безопасности;

повышение профессионализма во всех формах интеллектуальной работы сдерживается и отсутствием ценности качества интеллектуальной работы, и неориентиованностью образования в целом, особенно – управленческого и аналитического образования, на прямое владение современной культурой мышления;

в стране имеется опыт и инерция применения и развития самых сложных и перспективных интеллектуальных технологий и мыслительной культуры, применимой для решения наиболее сложных задач и проблем; это движение (методологическое) превосходит по качеству все зарубежные аналоги подобного рода;

наиболее эффективное использование этих технологий и подготовленных специалистов может быть сосредоточено не только в науке и наиболее интеллектуальноёмких разработках, но и в управлении, аналитике;

переход к реальному внесению в управленческое образование, как и аналитическое образование, новейшей технологии мышления и мыслительной культуры обеспечит в ближайшей перспективе возможность подготовить профессиональную предпосылку прорыва для страны в целом, так как недостатка в ресурсах и, частично, обрабатывающей базе у страны нет;

опережающим образом внесение этой культуры и технологий должно происходить в высшие слои государственного управления в форме подготовки резервных команд правительства (центрального и региональных), а также, более косвенно, Дум (государственной и региональных);

должна опробываться программа подготовки будущих лидеров страны, включая, особенно, Президентов, по специальной программе, максимально насыщенной культурой мышления и нравственно-духовной культурой;

организация принятия решений для страны в целом должна быть построена по принципу большой "интеллектуальной машины", в которой максимально воплощены все требования аналитической культуры при поддержке современными техническими средствами и реализации ценностей демократизма и предельной определённости протекания интеллектуального процесса; особую роль играют технологии совмещения принятия управленческих решений во многих ролевых позициях;

принципиальное значение имеет программа воспроизводства, а на начальной стадии – производства, интеллектуальной и профессиональной элиты страны во всех сферах, владеющих самыми современными интеллектуальными технологиями и реализующими нравственно-духовные ценности;

поскольку первоначальный период переориентации на прямое использование интеллектуальной культуры в управленческом мышлении является условием создания потенциала прорыва страны, все программы этого направления должны реализовываться под патронажем Президента и при поддержке общества;

рационально иметь социальные интеллектуальные центры, где реализуются, совершенствуются новейшие технологии принятия решений, отрабатываются командные формы принятия решений, моделируются процессы разработки стратегий и их коррекций, формируются команды высших управленцев;

разработка и оценка стратегий развития страны и её сторон жизни должна перестать быть зависимой от ситуации и превратиться в постоянное интеллектуальное производство при участии как фиксированных профессиональных групп, так и всех тех, кто хочет себя опробовать в этих разработках, но при соблюдении всех требований интеллектуальной культуры; инфраструктура стратегических разработок, сочетающая профессиональную и "народную" формы, должна быть под контролем как власти, так и общественных организаций.

Вот главное вроде бы всё.

П. Внушительно, спасибо. Здесь заметна необычность акцента, когда интеллектуальная культура становится не просто "производительной силой" в инфраструктуре управления и аналитике, но и условием прорыва страны. Мне это симпатично. Ещё раз спасибо. Будем думать, как это сделать реальным. Думаю, что этим Россия может составить себе славу. Если и в СССР мы были главными в инноватике и изобретательстве, хотя и плохо сами внедряли результаты разработок, то при внесении культуры мышления мы будем недосягаемы. Конечно, если не только мышление управленцев и интеллектуалов, но и рутина организации подтянется до соответствующего уровня. И рынок нам не помеха, а даже помощь в умелых руках. Да, а о гражданском обществе шла речь? Эта проблема очень важна для страны?

ПБ. Я не выделил эту часть результата, а она сложилась. Есть оригинальные ходы в создании гражданского общества. Методолог подчеркнул не только роль поддержки всех форм самодвижения и самоорганизации снизу, но и их, опять же – "концептуально-технологического" обеспечения для придания максимальной неслучайности и эффективности, отсутствия эгоизма и драчливости. Более того, у них, в методологии, уже немало лет опробованы организационные формы согласования представителей различных мнений, ориентаций, профессий, научных направлений, ценностей и т.п. при прямом использовании мыслительной культуры совместного решения задач и проблем; технологий сплочения.

П. Мне кажется, что если это дошло до нужного уровня отработанности, то надо подумать о расширении опыта в рамках решения национальных и государственных проблем. Может быть, это ускорит нейтрализацию самых разных напряжений и конфликтов. И это облегчит путь к гражданскому обществу.

ПБ. Я уже замечаю, что недостаточно учёл эту перспективу.

П. Ничего, все мы учимся. Большое спасибо.

ПБ. Простите меня. У меня возникла щепетильная идея, учитывая всю Вашу загруженность.

П. Слушаю Вас.

ПБ. По мере того, как я вникал в то, о чём говорил методолог, я приходил к мнению, что участие в его размышлениях крайне полезно для обнаружения многих аспектов, на которые мы не обращали внимание. Он как бы несёт и всеобщие основания, и необычное углубление того, что мы знаем. Может быть, иногда стоит беседовать с ним и Вам. Для общего взора с участием критериев культуры мысли. Своего рода клубная тусовка. Но по самым сложным и нужным для дела поводам.

П. Вы хотите сделать из меня Александра, общающегося с Аристотелем?

ПБ. Что-то похожее.

П. Я подумаю, интересная идея. Например, так. Я задаю самые для меня значимые, самые трудные вопросы, а он отвечает, размышляет. И, может быть, наоборот. И это можно регулярно делать с наиболее глубокими мыслителями в различных областях. Надо подумать. Я ведь тоже должен расти. Такая ноша моя, что мне нужно быть понимающим всех.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Диалог "Принятие управленческих решений"

Персонажи:

У – управленец

Т – технолог

К – концептолог

А – арбитр

Л – логик

О – онтолог

И – исполнитель

У. До некоторых пор я работал достаточно спокойно. В отношениях с моими сотрудниками я стремился к деловитости, определённости, открытости. Честно скажу, что не люблю замаскированности, игры втёмную. Каждый должен быть на своём месте. Либо это "своё место" сам построил, либо тебе его "дали", но работа есть работа. После работы я не против многого, в том числе и определённой формы игры, недовысказанности, отстранённости. Всё зависит от человека и условий его жизни. Вы меня понимаете?

Т. Да, думаю, что понимаю. Вы человек деловой и не смешивающий дело со всем остальным, что бывает в жизни. Вы открыты к тому, чтобы быть ответственным, и к определённости понимания того, за что берёте ответственность. И т.д.

У. Да. Вы правильно понимаете. Я всё это рассказываю, чтобы подготовить Вас к пониманию моего вопроса и основы просьбы о помощи. Я знаю, что Вы помогаете как консультант. Помогаете не просто размышлениями, а подсказками.

Т. Я помогаю, как Вы сказали. Но у меня своё кредо помощи. Я технолог. Более того, я технолог мышления.

У. Это очень интересно. Таких технологов я не встречал. У меня такое понимание, что технолог мышления – это что-то крайне новое. Или я не прав?

Т. В истории мысли, логики, культуры и т.п. что-то подобное было. Чаще – в среде философов. И то – не буквально технологическая, а более абстрактное и сложное – логическая помощь.

У. Это похоже на методическую помощь?

Т. Да, похоже. С оговорками по тому, что такое методика и методическое оформление. Но технология – ближе к реальному действию. Она предполагает ответ на последовательность вопросов типа: "что следует делать дальше?". Если есть технология, то человек может осуществить всю последовательность действий.

У. Лишь бы было всё то, что нужно для осуществления действия!

Т. Да, конечно. Должно быть обеспечение. Это уже ваши заботы, снабженческие.

У. Под метод и снабжение?

Т. Нет. Метод – это что-то более абстрактное. Чтобы реализовывать метод, необходимо сначала от метода "спуститься" до технологического уровня.

У. Я бы не сказал, что всё это просто. Особенно в нашем деле. Мы же в мышлении живём. Это у станка всё очевидно. Станок, инструментарий, заготовка, рука, глаз и т.п., всё можно потрогать. А в мышлении? Мало что можно потрогать.

Т. Вы слишком драматизируете. Я – технолог мышления. И Вам должен говорить – что "должны" Вы делать. Это предписание, выраженное в тексте. Текст – ощутим и понимаем. Поняли – и делаете то, что сказано.

У. Когда нет таких как Вы, я сам себе технолог. Что-то себе говорю – "делай сначала это, потом – это" и т.п.

Т. Да. Я могу выделиться лишь за счёт "вытягивания" из мышления управленца, раз уж я с ним в кооперации, того, что он делает, когда себе приказывает, себя организует.

У. То есть, Вы – часть меня, как организующего себя. Только отделившаяся часть и входящая в кооперацию со мной. Так?

Т. Да. Я согласен. Я буду Вам стремиться помогать технологически – предписаниями к тому, как Вы принимаете решения в управлении.

У. Вот. Следовательно, Вы – технолог принятия управленческих решений – ПУР.

Т. Вот именно. Так что всё-таки случилось? С чего всё началось?

У. Я продолжаю. До недавней поры я не испытывал затруднений в своей работе.

Т. А в процессе ПУР?

У. И в этом процессе тоже не испытывал. Вот недавно я стал работать в отделе администрации, которая организует работу органов местного самоуправления. Когда я освоился, и уже нужно было входить во взаимодействие с лидерами органов местного самоуправления, тогда я, как и всегда это делал, стал планировать для себя, что и в каком порядке нужно проводить какие-то события, мероприятия с этими лидерами. Себе план написал, а затем стал думать, что им предложить. Хуже всего встречаться с подчинёнными, не продумав план или программу их работы.

Т. А не пробовали им дать свободу, чтобы они сами планы свои построили?

У. Если я управленец, то должен предложить и предписать план или чего-то как норму им, как исполнителям. Я не ухожу от своих обязанностей, от управленческих функций. Сначала надо ввести норму, может быть даже технологию, а затем и обеспечить всем, проконтролировать соответствие нормам, технологиям. Если что, и поправить, скорректировать ход реализации норм. Своё дело я знаю.

Т. И Вы разработали план, программу работ для лидеров системы органов местного самоуправления?

У. Да. Разработал. И пошёл на совещание, куда пригласил всех подчинённых мне лидеров. Сейчас работа в этом плане стала стимулироваться. Государство демократизируется и от проблем всей устроенности на верхних эшелонах, которые были велики при прежнем руководстве страны, мы переходим, слава Богу, к проблемам устройства низших звеньев, органов местного самоуправления.

Т. И Вам эта задача или линия интересна? Самому!

У. Да, конечно. Это действительно интересно. В этой демократической "гуще" я себя чувствую так же, как мастер на строительной площадке. Всё кипит, быстро меняется и постоянно возникают новые вопросы. Нет скучности.

Т. Вы знаете, пока я с удовольствием замечаю, что Вы делаете всё, что надо. Управленец должен понять установку вышестоящего управленца и в её рамках сформулировать требования к исполнителям. А затем он должен сообщить эти предписания, добиться их понимания и принятия исполнителями, довести дело до реализации, не забыв о снабжении всем необходимым. По пути, если надо, он должен корректировать действия исполнителей в сторону соответствия требованиям нормы. Лишь бы работа исполнителей была не впустую, давала бы то, что требуется сверху или заказчиком.

У. Следовательно, Вы подтверждаете, что я шёл правильно и как бы реализовывал Ваше технологическое предписание?

Т. Я оформлял Вашу реконструкцию. По своему, технологически. Хотя ещё это звучит очень обобщённо. Поскольку Вы меня пригласили для помощи в принятии решения, то я вижу, что Вы "решение" приняли, когда написали план, технологию или что-то такое. Так ведь?

У. Да, я учёл то, что уже было сделано до меня, до моих воздействий, и то, что идёт как установка или "заказ" сверху. Сопоставил их и стал думать, как устранить различия между ними.

Т. Так, видите, как здорово. Мне пока ещё делать нечего. Вы идёте правильно. Сначала управленец должен создать условия для принятия решения. А это означает, что он должен зафиксировать стартовое состояние исполнительной системы, затем – зафиксировать требуемое состояние, идущее от указания сверху, от заказа, а после этого начать строить переход от "теперь" к "будущему".

У. У Вас отлично получается оформление моего рассказа. Интереснее и глубже, чем я думал. Не знаю, почему так. Вы специальную подготовку проходили?

Т. Кое-каким различениям нас учили, безусловно. Мир деятельности давали и сущность единицы деятельности. Кое-какие стереотипы есть. Но это "лёгкая кавалерия". Есть специалисты в теории деятельности. Вот они многое что умеют, тонко видят. Гораздо тоньше, чем мы. Если что, мы к ним ходим. У них есть схемы, которые они называют "средства языка теории деятельности", ЯТД. Чтобы не было головной боли, не спешите идти к ним. Всё должно быть постепенным в усложнениях.

У. Я понял. Спасибо. Итак, я начал принимать решение тогда, когда меня "привели" на рабочее место и сказали, чтобы я начал работу. Послушав моего вышестоящего руководителя и зная, что у меня есть "подчинённые", координируемые мною лидеры местных органов и общественных институтов самоуправления, я сообразил, что им надо что-то предписать. Ведь я должен был начинать?

Т. Да, управленец должен давать указания, предписания, задачи для подчинённых. Какие бы они не были.

У. Ну, вот. И тогда я стал, как мог, конечно, создавать программу работы и там предусмотрел то, что нужно делать лидерам, а с ними и всем тем, кто должен решать местные проблемы.

Т. А себя не забыли? Управленец должен и свои задачи определить, предписать себе.

У. Естественно. Кое-что я предписал и себе. Поскольку я норму ввёл для них, то надо предусмотреть и проверку, контроль за соблюдением.

Т. Верно. Это Вы должны. Однако возникает вопрос! Если Вы всё это делали, то что Вас насторожило? Если Вы приняли решение, то могут быть трудности с реализацией решений. Я специализируюсь по процессам принятия решений. Могу, конечно, и по остальным процессам управленческой деятельности помогать. Сам был управленцем и понимаю всю ткань управленческой деятельности. Но я стал специализироваться на принятии решений.

У. Это дань моде.

Т. То, что это становиться всё более модным, с этим я соглашусь. Но не в самой модности дело. Я всё больше понимаю, что от управленца и его управленческой деятельности зависит столь много, что без систематического доналаживания управления нельзя обойтись. Во всём мире этому уделяется огромное внимание. Меньше обсуждается, но всеми предполагается, что ответственность за принятые решения должна быть.

У. В практике управленцы обычно видят недочёты у вышепоставленного решения и нейтрализуют, как могут, негативное. Компенсируют глупости. Часто это бывает не на виду, исподтишка.

Т. Да, я согласен. Но я пришёл к выводу, что если уж налаживать управление и управленческую деятельность, то надо сначала налаживать и чистить исходную часть – процесс принятия решений.

У. Я Вас понимаю. Аналогия простая. Если станок в цех помещают плохой, с дефектами, то одна морока с ним. Можно его ремонтировать и ремонтировать, снимать проблемы по ситуации. Но ведь лучше не ремонтировать, а хорошие станки завезти.

Т. Вот именно. Если сам процесс принятия решения налажен по-настоящему, то всё дальнейшее будет благополучнее в принципе. Даже если придётся что-то перестраивать, то это будет и реже, и менее масштабным, и менее затратным и т.п. Я это осознал. Не устраняясь от поправок, я решил сначала всё налаживать для хорошего процесса принятия решений. А затем всё остальное.

У. Вы более принципиальны, чем я. Я верчусь и к этому привык. А Вы больше сил хотите потратить на наладку, а не на коррекции. Чтобы коррекций было меньше.

Т. Во всяком случае избавиться от тех коррекций, которые предопределены просто плохим процессом принятия решений.

Л. Знаете, что я скажу. В истории философии этот спор возникал не раз и не два. Иногда он был очень принципиальным.

У. Вы уж слишком высокую планку поднимаете. Мы ведь не философы. Нам что-то более очевидное бы понять.

Т. А что Вы имеете в виду, какие споры? Как это связано с нашими налаживаниями и коррекциями?

Л. Дело в том, что при анализе мышления, познания, складывались типичные акцентировки. Естественно, что самая первая и простая из них – результат мышления или познания. Если в познании – то это "истинное знание".

У. А неистинное знание разве бывает?

Л. В дискуссиях говорилось о различии знания истинного и знания как "мнения". Ещё во времена Платона, Аристотеля. Все пытались искать такое мышление в познании, которое приводит к истинному знанию, а не к мнению. Мнений может быть много, а истинное знание – одно.

У. Это очевидно, вроде бы.

Л. Да, на первый взгляд, тут нет чего-то особенного. Но при введении споров, мышления со многими участниками, оказывается, что мнений много, а не одно. И тогда либо ограничиваться мнениями, либо искать что-то над ними. Арбитраж.

Т. Это опознаваемо в любой совместной работе, в совместном решении задач, в совместном мышлении. И как-то появляются арбитры. Но их ведь тоже много! Все могут захотеть пойти в арбитры.

Л. Конечно. Вот и появляется осознание, что нужны подлинные, а не случайные мнения, которые преодолевают уровень "мнения".

У. И тут уж я не могу понять. Как это возможно.

Л. Вот и древние мыслители задавали вопросы этого типа. И тогда появлялись такие, как Сократ. Умение подвести к тому, что не является просто мнением. Была "техника", искусство преодоления мнения и прихода к понятиям, к "идеям", стоящим над мнениями. Почитайте диалоги Платона! Это как раз демонстрация подобных техник. А потом уже и Аристотель, который научным знанием, стоящим над мнениями, считал такое "общее знание", которое отвечает на вопрос "почему?". Почему именно так случается.

У. Понятно. Но Вы что-то хотели сказать ещё.

Л. Да. Есть акцент на результат. Но есть акцент и на процесс. Если мнение возникает в случайном, но мышлении, то понятие возникает в мышлении с иной процессуальностью. Значит, от процесса зависит и результат. И процесс – важнее результата.

У. Если много внимания уделять процессу, то можно так и не дойти до результата. Если мы имеем цель, то надо её и достигать. Если есть задача, то надо её и решать.

Л. Правильно. Но если Вы будете стремиться "побыстрее" достигать цель, а процесс отслеживать как-нибудь, то цель будет отдаляться и задача не обязательно будет решаться.

Т. Вообще-то многие задачи решаются без обращения особого внимания на процесс. Процесс нужен объективно, но на нём не надо зацикливаться.

У. Я много задач решаю и решал. Иногда я думал и о процессе. Но не зацикливался на этом. Поэтому я и успешен, относительно, конечно.

Л. Да. Скажите, когда Вы задумывались о процессе?

У. Когда задача уж очень сложная.

Л. Вот и в философии, логике тоже так поступали. Если не нужно искать сущность, не нужна истина, то и большой необходимости в анализе процесса нет.

Т. Думаю, что в тяжёлых дискуссиях приходится чаще думать и о процессе. Более того, организатор дискуссий чаще всего об этом задумывается. Да и мы, технологи, вообще много внимания уделяли именно процессам.

У. Я ведь понимаю. Чтобы гарантировать успешное достижение цели, решение задачи.

Л. Кстати. Если Вы, технолог, озабочены процессуальным анализом побольше, чем другие, то согласитесь ли, что при нерутинном, ситуационно ориентированном мыслительном процессе внесение процессуальной формы не гарантирует успеха.

У. Чаще даже мешает. Мне легче самостоятельно подумать, чем идти догматически по технологической форме.

Т. Я ведь не возражаю. Именно в инновационных условиях моя работа по оформлению, предписыванию процессов становится наиболее сложной. Тут я чаще всего попадаю в тупиковые условия, ситуации. Но я всё же понимаю, что формы полезны и технологии нужны. Приходится выкручиваться.

Л. Ну, вот видите! Так же в философии и логике это осознавалось. Акцент на процессе мышления важен, но спасает далеко не всегда. Особенно в сложных случаях, например, в ходе построения теорий, понятий, стратегий и т.п.

У. И что же!

Л. Тогда возникал вопрос о различии процесса и механизма в мышлении. И не только в мышлении.

У. Это уж совсем сложно. Не ясно.

Т. Кое-что всё-таки ясно. Вот аналогия. Если станок плохой, то что толку из него "вытряхивать" в достаточно ответственных заданиях. Надо наладить сначала станок, его сделать целостностью, которая может гарантировать те или иные режимы работ. Ведь так?

У. Я согласен. Это очевидно. А при чём здесь мышление?

Л. Технолог прав. Почитайте Маркса о роли средств в производстве. Посмотрите эволюцию средств, средств по производству средств деятельности.

У. Это понятно, очевидно. А в мышлении?

Л. Вот и в мышлении также. Если Вы в голове порядок не создадите, не будет Ваша "голова", а точнее – мыслительная способность, налажена, то что толку от Вас требовать решения сложных задач. Например, в инновационно ориентированном управлении.

У. Да, что-то тут есть. Но я не задумывался об этом.

Т. Действительно. Я в мышлении чаще бываю и это интуитивно понятно.

Л. Так вот. До Канта иногда понимали, что процесс мышления зависит от способности к мышлению и к познанию, от способностей. И Аристотель, да и Демокрит, многие другие обсуждали разные способности, уровни способностей. Но именно Кант очень принципиально обратил внимание на анализ способностей и их роль в преодолении случайности мнений.

Т. Это интересно. Но сложно понять.

Л. Конечно. Чтобы это понять, нужно знать, как устроена психика, как меняются способности, от чего это зависит. Например, Фихте говорил, что при мышлении о существенном нужно искать исходные опоры, "основоположения", и выводить из них то неслучайное, и неслучайным образом. Даже Платон описывал способ такого неслучайного движения мысли. Но только Гегель раскрыл путь "духа", этапы усложнения, появления новых способностей, вплоть до высших, предназначенных для истинного познания.

Т. Я попытался понять Гегеля. Но это было ужасно трудным. И я не смог. Да и многие тоже не смогли.

Л. Вот видите! Если с Вами не пройти путь формирования этих способностей, то так и не сможете понять, в чём они состоят, и понять Гегеля не сможете. Тем более, что и у Канта, и у Фихте, и у Шеллинга, я уж не говорю – у Гегеля, огромную роль играет анализ не только мышления, но и сознания, самосознания.

Т. Это совсем тяжело. Тёмная область!

Л. В начале пути – да. Тем более с нашим-то образованием. Оно всех отгоняет от рефлексии, анализа сознания, самосознания, развития психики и т.п. Но это другая линия мысли.

У. Так и что!?

Л. Суть такова. Если Вы не можете осознать, что неудачи в мышлении, в достижении нужного результата, зависят от самоорганизации, рефлексии хода мышления, рефлексии процесса и способностей к мышлению, их применения в конкретном случае, то Вам не понять сам тезис классиков в философии и логике: всё предопределено способностями или механизмом мышления в его налаженности до решения задач, априорности, и в его применении, апостериорности. И это так же верно, как тезис о зависимости продукта производства от налаженности станков, оборудования.

У. Да. Тут у нас провал огромный. Что я знаю о мышлении, как я его вижу, как корректирую? Да никак. Точнее – как получается.

Т. У меня в этом плане положение почти такое же. Хотя я как бы "мыслитель", нормирующий. И готовящий норму через фазу исследования.

Л. Хорошо, что это Вы осознаёте. Чаще никто об этом не задумывается.

Т. Точнее так. Я сегодня как-то это вдруг осознавать начал. А если бы не Вы, то едва ли бы я так задумался.

У. Действительно. Спасибо. Хотя я не знаю, что с этим делать.

Т. Я вспоминаю своё начало. Понял, конечно, интуитивно, что надо сначала налаживать процесс принятия решений. А потом всё остальное. А теперь вижу, что этой интуиции далеко не достаточно. Тем более, что реально управленец всё время имеет дело с новыми условиями, да и с новыми задачами, установками. Как ему помочь в процессе принятия решения, дать ему надёжную форму, когда всё так вариативно. Только отследил передовой опыт, создал технологему, а ситуация или задача модифицировалась, и вся работа идёт насмарку. И всё же наладить переход от живого творчества к использованию технологических форм надо. Все в мире идут к этому.

У. Я знаю об этом. Предлагаются математические модели. Самые невероятные. И там какие-то "пристройки", модифицирующие линию движения, линию поведения управленца. За это очень много платят. Хотя это и хлопотно. Аппарат управления усложняется.

Т. Всё равно надо и в этих условиях подсказать управленцу, что делать в процессе принятия решений, а что делать его помощникам, другим участникам. В том числе и моделирующим. Они, как правило, говорят, что у них особая линия мысли. Туда, мол, лучше не соваться. Но меня это всё не устраивает. Чувствую, что нужна моя работа по технологическому обеспечению.

У. Давайте вернёмся. Если сможете, то помогите мне. На чём мы остановились? Я вспомнил. Сначала я построил программу работ для лидеров органов местного самоуправления. Как мог, так и построил. Я понимаю, как участник современного управленческого процесса в России, что надо давать больше самостоятельности органам самоуправления. И это видно в содержании программы. Но, при попытке вовлечь лидеров в реализацию программы, встретил их сопротивление.

Т. То есть, Вы решение приняли. И стали его двигать к реализации.

У. Да. Вы хотите что-то рекомендовать по тому процессу, когда я принимал это решение?

Т. Думаю, что гораздо выгоднее разобраться с новой ситуацией и начать анализ запуска нового процесса принятия решения.

У. Давайте. Я согласен. И где тут запуск?

Т. Вы же зафиксировали затруднение в попытке передать "исполнителям" свою программу.

У. Конечно. Поэтому я к Вам и пришёл. И не сразу. Сначала я попытался кое-что предпринять, как обычно. Но моя программа не принимается. Мои координируемые сопротивляются.

Т. Ещё раз – в чём сопротивление состоит?

У. Они считают, что программа не обеспечена ресурсами, финансовыми – прежде всего.

Т. Управленец должен обеспечивать ресурсами. Не только иметь норму для исполнителей, но и ресурсы для реализации нормы.

У. Это очевидно. Но вообще. А в частности? Денег не хватает во многом, во всех почти программах. Но я ведь учёл, что деньги можно зарабатывать и привлекать самостоятельно. На первый период, связанный с упрочением, можно сказать – становлением органов самоуправления, я могу им давать деньги. А потом они могут найти финансирование и сами. Спонсоров, за счёт каких-то своих услуг, которые они могут оказать и т.п. Надо думать! Я им разъяснял, что эпоха сейчас другая. Надо усиливать самостоятельность. Это же аксиома для органов местного самоуправления. Так что я себя вижу вполне в соответствии с новым временем. А они находят всё новые аргументы. Да и без аргументов. Просто не хотят работать по-новому.

Т. Итак! Вы настаиваете на необходимости следовать требованиям программы. А они, Ваши "исполнители", не принимают Вашу норму. Не "подчиняются"?

У. Конечно. Если я захочу, то могу придумать много отговорок в своей работе и не исполнять указания моего руководителя. Я же этого не делаю! Я слушаюсь и нахожу пути.

Т. Пока Вы настаиваете на своей программе, новой необходимости в принятии решения, необходимости в преодолении содержания решения, необходимости в переопределении содержания решения не возникает. Но Вы прошли эту черту. Так ведь?

У. И да, и нет. Я, конечно, хочу что-то сделать и должен принять решение о том, что делать именно. Более того, я это уже и делал. Поворачивался и так, и так.

Т. То есть, переопределяли какие-то части содержания прежнего решения?

У. Да. И быстро переходил к новым вариантам.

Т. По-прежнему быстро проходя микропути в принятии решений.

У. Да. Но, в то же время, я чувствовал, что это всё случайно, не очень глубоко и строго. Я считал, что моя программа в целом, не в деталях, конечно, всё-таки хороша. Так что и да, и нет.

Т. Но ко мне-то пришли не для того, чтобы ещё что-то где-то немного поменять. Или иначе?

У. И да, и нет. Конечно, хочется более глубоко разобраться. Но надо работать, и я хотел бы у Вас технологическую подсказку получить.

Т. Что-то и как-то Вы и сами придумаете как-нибудь. А я должен Вам предложить нечто систематичное. Иначе и Вам, и мне невыгодно взаимодействовать. Итак. Если нужно не в импровизациях путаться, а что-то надёжное получить, то следует сначала зафиксировать "отказ" от следования ранее зафиксированной траектории, норме и т.п. Отказ, а не полуотказ.

У. В реальности всё сложнее. Нельзя просто отказываться. Так всё разрушится.

Т. Я имею в виду не отказ от деятельности, а отказ от траектории прежнего действия, или мыследействия, или мышления. Не для ухода из действия, работы в целом, а ухода из неудачного фрагмента, ухода от части целого ради замены иной частью в этом целом.

У. Интуитивно я это понимаю. Только как эту часть, фрагмент отыскать?

Т. Вам необходимо сначала зафиксировать, мыслительно, "траекторию" мышления, поведения и т.п., которую Вы до этого проходили реально.

У. А если я не могу её зафиксировать? Если я не имел её? Просто шла работа. Не могу сказать, была ли траектория.

Т. Тогда надо начинать с "чистого листа". Но Вы же что-то делали. Вы написали программу, её "публиковали", пытались передать.

У. Ну, да. Это было. Это что – траектория?

Т. Если оно было намечено заранее – то да. Вспомните обычную практику в туризме, в армии. Там на карте намечается путь. И Вы либо прошли часть пути, остановились, либо ещё не шли. Траектория – это путь на карте. А затем Вы в реальности, на местности идёте. Можете сопоставить карту, траекторию и реальное хождение?

У. Всё это ясно. Сам ходил в походы. И это всё так же в мышлении?

Т. Да. И что?

У. В мышлении, в деятельности всё сложнее.

Т. Вы можете по аналогии себя организовать в деятельности и мышлении?

У. Не пробовал. Я не рисовал. И карты такой нет. Правда, для станочников карты технологические есть. Но в управлении же всё сложнее. Даже не сопоставить с этим.

Т. Как сказать! Вы же намечаете путь свой в работе, в мышлении.

У. А где же карта моего мышления в принятии решений?

Т. Не карта в мышлении, а карта для мышления.

У. Мне надо рисовать на ватмане?

Т. Почему бы и нет? На бумаге.

У. Но ведь дело не в бумаге. На ней должны быть леса и горы, кварталы и континенты. И где же это найти?

Т. Очень хорошо. Значит нет компонентов на предприятии и в деятельности предприятия, в деятельности учреждения, администрации?

У. Я не знаю. Конечно, я представляю как-то себе этот мир. Но не осознаю так же, как это происходит при наличии карты в походе. Там я траекторию рисую и знаю, где я нахожусь по карте и куда направляюсь. А в принятии решений?

Т. Сначала надо из бумаги "сделать" карту. То есть нарисовать мир. Мир деятельности и мышления. Но ещё именно как мир, вне поставленных задач.

У. Что это такое? Что за мир?

К. Это мир деятельности. В нём есть свои "континенты", "моря", "океаны".

У. Вроде бы я отлично знаю про мир деятельности. Деятельность администрации области, города и т.п. Знакомое. Но как это нарисовать? Да ещё и до построения пути, траектории.

Т. Но Вы же планы строите. Вы размышляете о вариантах прохождения пути в уже имеющейся деятельности?

У. В идущем поезде? Конечно. Я тоже вошёл в идущий поезд. Мне предложили поезд, работу. Как бы место в купе. И я осматривался, что происходит, что требуется. Видел процессы.

К. Но ведь и те, кто что-то делал, тоже себя поместили в целое работы администрации. Проходили Ваш путь. Так во что они себя помещали? Вы это видите?

У. Нет. Не вижу. А что есть кроме реальных процессов? Все что-то делают. А когда планируют, то строят линии, траектории. Но Вы говорите – в чём? На какой карте? А не могу понять, как отвечать на этот вопрос. Наверное, кто-то строил когда-то планы для всех. Он-то и строил карту.

Т. Карту или траекторию?

У. Не могу сказать. Наверное, траектории. А вот карты я не могу помыслить. Что это? Вы карты строите?

Т. Нет. Я строю траектории. А вот на карте ли! Вижу и строю. Опыт позволяет видеть деятельность. Но не карту. Карту строят другие.

К. Да. Её строим мы. Любой теоретик должен строить сущностную картину. В ней вводится мир. Понятно, что "миров" – много.

У. Как это? Мир один.

К. Да, то, что мы видим и предполагаем, что как-то увидим, одно целое. Назовём его космос, вселенная и т.п. Не важно. Но в этом одном много типов бытия. Каждый из них обладает особенным устройством.

У. Атом, белок, звезда, город, страна и т.п. Так?

К. Нет, не так. Физика отличается от биологии, а физиология – от психологии. А семья отличается от государства.

У. Если так идти, то запутаться легко. Конечно, есть много наук. Они отличаются. Физика и математика отличаются. Физика и психология, математика и социология, и т.п. Это понятно.

К. Дело не только в названии наук и группах "знаний". В теориях есть свои особенности. Они позволяют отличать типы существования, типы бытия.

У. При чём тут теории! Главное ведь содержание, что они отражают.

Л. Для начала – Вы правы. Но мы уже отмечали, что содержание – это верхняя часть айсберга, видимая. А ведь ещё надо видеть само мышление. Мышление теоретика. А оно имеет процессуальность, очевидную в построении текстов. Оно имеет механизмичность, устройство, позволяющее мыслить что угодно и строить любые тексты. Для мыслителя самое важное не о чём, а как мыслится, а затем – о чём. Теоретики различных областей знания мыслят "одинаково" – теоретически, а не дотеоретически. Есть принципы теоретического мышления, оформляющие механизм этого типа мышления.

У. Это понятно. Мы говорим и пишем не так, как вы. Вы пишете мудрёно. А мы – просто.

Л. Пока Вы не столкнулись с необходимостью строить теории, Вам кажется, что всё это вычурно.

У. Может быть. Но я не понимаю, зачем так замысловато мыслить. Может быть для учёбы это и хорошо. Там требуется строгость, последовательность. Но теоретики много ещё чего добавляют для высокого штиля.

Л. То есть, в вузе Вы почувствовали, что учебные тексты строятся иначе, чем практические. Остаётся пойти дальше и Вы встретитесь с проблемами мышления и использования языка.

У. Всё это можно понять?

Л. Конечно. Начните писать диссертацию и разберитесь со многим. Прежде всего, с устройством языка. Встретьтесь с теми, кто сущность языка изучал и описывал, например, Гумбольдт, Бодуэн де Куртекс, Соссюр, Бенвенист и т.п. А затем со многими, кто изучал сущность теоретического познания и мышления. В ХХ веке об этом много говорилось, так как работы теоретикам во всех науках прибавилось. Но главное, это вопрос о том, как должна строиться речь, письмо и сама "мысль" у теоретика. Это стало проблемой "метода", о которой Вы слышали раньше.

У. Ну, да. В политэкономии. Метод Маркса и т.п.

Л. А точнее, сам Маркс взял все идеи метода у Гегеля. Хотя и по-своему. "Капитал" – то читали?

У. Слишком сложно.

Л. У Гегеля сложнее. Но он дал все ориентиры для теоретических мыслителей. Проблема начала, "клеточки", и формы движения от начала вперёд, до конца.

У. И что!

Л. А то, что начало вводит тип мира.

У. Аксиомы?

Л. Да, в этом духе. Но это не просто конструкции, искусственное. Это средства опознавания мира.

У. Давайте о нашем мире и поговорим. О деятельности.

К. Что лежит в основе деятельности?

У. Сама деятельность. Ещё конкретнее – достижение цели. И многое другое.

К. А животное достигает цель?

У. Наверное нет. У него инстинкт.

К. А потребности удовлетворяет животное?

У. Конечно. И у нас потребности есть, мы их удовлетворяем.

К. А в деятельности как достижении цели, по-Вашему, потребность удовлетворяется?

У. А как же! Я желаю быть хорошим управленцем, желаю удовлетворить заказчика. И т.п.

К. Но ведь потребность зависит не от заказчика или вышестоящего, а от Вашего организма, Вашей натуры вне каких-либо целей.

У. Тут какая-то неразбериха. Очевидно, что и я, и Вы правы. В деятельности, как в жизни, есть всё.

К. Вот Вы и попали в ситуацию, когда можете встретиться с теорией. Психолог скажет Вам, что удовлетворение потребности явление индивидуальное, природное, ситуативное. Оно может быть противостоящим социальной, социокультурной, производственной и т.п. необходимости. Так что если Вам дана, вменена цель, Вы должны не на потребность опираться, а на содержание цели. Так ведь?

У. Да. Я это понимаю. Если я пойду по своим желаниям, то могу уйти от целедостижения.

К. Вот именно. Поэтому теоретик должен главные ориентиры выделить, разделить их, очистить от синкретов, поставить вначале описания типа явлений, типа мира или бытия. Если потребность лежит в основании, то тип бытия называется "жизнедеятельностью".

У. А если в основе лежит цель?

К. Тогда появляется возможность различить несколько разных типов бытия, где законно говорить о цели.

У. Какие?

К. Социодинамическое бытие, самое простое. Так как оно возникает как согласование, как преодоление противопоставленных жизнедеятельностей различных людей, как построение в процессе согласования договорённости, договора о приемлемом совместном бытии, где достигается и удовлетворение потребностей сторон.

У. Согласование – да. А цель-то тут как появляется?

К. Договор фиксирует и результат, и процесс достижения результата. А так как договорились, то надо следовать договору. Вот и появляется цель и норма процесса достижения цели. Цель – результат, выраженный заранее и нормативно, требовательно.

У. Ясно. И в деятельности у меня, на производстве и т.п., тоже строятся цели.

К. Но другого типа. Другое бытие – деятельностное, а не социальное и не социокультурное.

У. Всё усложняется. Социокультурное – это о чём? Есть же социальное, договорное бытие.

К. Социокультурное отличается тем, что договорённость учитывает, а затем и подчиняется критериям культуры.

У. Культура – загадочное слово.

К. Если Вы поймёте, что в договорённости должна быть определённость, однозначность, чтобы не обвинять друг друга в неясном…

У. Конечно, надо иметь определённость. Я и вношу её с помощью языка.

К. Вот именно. Если языком мы пользуемся, то в договор вносим не только содержание наших желаний, потребностей, но и содержание тех эталонов, ориентиров, критериев, которые несёт в себе язык.

У. Наверное. Но не очень ясно это для меня. Всё это происходит незаметно, обыденно. О чём говорить? В чём изменение бытия?

К. Если Вы читаете стихи, слушаете музыку, смотрите картину, игру актёра и т.п., слушаете доклад, то Вы с кем-то договариваетесь, как Вам поступать, как слушать и т.п.?

У. Можно и договориться. С соседом, тоже слушающим, читающим.

К. Тогда у Вас и не появляется новизна бытия. Вы сводите восприятие к тому, что для Вас интереснее, для вас вместе с соседом. И теряете стих, произведение, речь автора и т.п. Социальное может появиться, а социокультурное – нет.

У. Я понял. Надо ещё научиться читать стихи, понимать доклад.

К. Да, научиться видеть то, что вносит произведением автор. Не сам даже автор, а то, что он выразил языком, музыкальными звуками, движениями танцора и т.п.

У. Это очень сложно.

К. Конечно. Понять сразу строго и определённо не удаётся никому. Необходимы коррекции, учитель, который не согласуется с Вами, а предопределяет Вас. Учитель, как "защитник" культуры, без согласования заставляет Вас иначе чувствовать, мыслить, вести и т.п. Культура – заставляет. А знаете, почему эта требовательность отделена от возможности требовать от конкретного лица, а не от культуры?

У. Нет.

К. Потому что в культуре происходит обобщение всего того, что используется как материал согласования и взаимодействия. Через обобщение появляются абстракции чувств, движений, "мыслей" и др. Язык – это сумма высоких или не очень, но абстракций, пользуясь которыми как средствами, Вы можете решать любую задачу в согласовании и вне согласования.

У. Система средств. Например, сумма абстрактных знаний в учебных предметах? Особенно – по математике. Вообще в точных науках.

К. Да, там легче это всё увидеть. Итак, социокультурное бытие преодолевает абсолютную зависимость от индивидуальности согласования и вносит "надиндивидуальность". Следовательно и подчинённость, могущую подчинять и само согласование.

У. Идеология, идеалы, ценности. Это?

К. Отлично.

У. А как же цели? В социокультурном бытии они иные?

К. Конечно. Цели зависимы уже от требований культуры.

У. Ну, хорошо. А в мире деятельности? Тоже ведь независимость от желаний и подчинённость. Но чему? Желанию руководителя? Его нормотворениям?

К. Чтобы понять мир деятельности, надо поработать с воззрениями Маркса, касающимися сначала производства, а затем производства средств производства и т.п. Преобразовательное отношение к миру, сначала – объектному миру. На этом поле складываются единицы, "клеточки" того, что называют деятельностью.

У. Это касается исполнительства?

К. Маркс рассматривал роль и исполнителей, и управленцев в их взаимной кооперативной связи. Он дал и механизм построения деятельностных коопераций.

У. То есть, цели и способы достижения целей строятся в мире деятельности иначе, чем в социокультурной динамике?

К. Конечно. Что такое деятельность? Это прежде всего реализация требований к процессу преобразования чего-то, материала, в продукт, иное состояние бывшего материала. При этом цель здесь – суть представление о том состоянии, которое необходимо для преобразующего, которое не может возникнуть само по себе без специального воздействия с помощью какого-то, соответствующего, средства.

У. А что делать со мной? С управленцем. Я ведь не преобразую. А нормы у меня есть. Идущие от вышестоящего руководителя. Я тогда уже вне деятельности?

К. Да нет, внутри. Но как особое звено. Чтобы преобразовать что-либо, нужна цель и способ достижения цели. Поэтому управленец и мыслит, создавая цель и способ. Он обеспечивает будущую деятельность и потому ей принадлежит. Но он ещё и основание этой будущей деятельности. Поэтому он и принадлежит деятельности в двух аспектах, как основание и как фактор, обеспечивающий реализацию основания, нормы.

У. Но и вне деятельности, в социокультурных отношениях есть нормы, требования, обеспечение их реализуемости и т.п.?

К. Да, есть. Но там нет "ядра", состоящего в преобразовании чего-то.

У. Если я лидер и руковожу походом, стоянкой и т.п., я ведь тоже порождаю норму и затем её реализую!

К. Эти нормы всегда могут быть нарушены, переопределены, и возможность такого "законна" в социокультурной динамике. Согласование, демократия – это всё подвижные и меняющие исходные условия, рамки и т.п., механизмы. В деятельности нормы предопределены необходимостью преобразования и потребностью в преобразованном. Но об этом мы ещё поговорим. Нормы деятельности, когда они возникли, не обсуждаются, а выполняются. Они – максимально отчуждены от исполнителя. Если порождающий нормы деятельности переопределит их, то только он и берёт на себя ответственность перед "заказчиком", потребителем результатов преобразования. У него свобода ограничена самой природой преобразуемого и средств преобразования.

У. Вроде бы всё обычно и знакомо. И как-то ускользает. Ну и сущность!

К. Эту сущность понимали и в древности, например, Аристотель, Плотин. А в начале ХIХ в. очень глубоко её раскрывали, и Фихте, и особенно – Гегель. Но именно Маркс показал особое бытие развёртывающейся деятельности, в сфере производства – прежде всего. Человек не основание деятельности. Он сам включается в неё, и в меру включённости и подчинённости может вносить изменения и совершенствования. В психологии это было плохо понято до сих пор.

У. Итак. Я должен быть включен в деятельность. Например, следуя траектории. Есть план, стратегия и т.п., в которые я вхожу. В их реализацию. А где же здесь наша "карта"? Опять я имею дело с траекторией!

К. Карта появляется тогда, когда строят особое, как правило абстрактное, представление о единицах, кооперативных структурах деятельности. И на них вычерчивают конкретизированные траектории движения тех и того, что ведёт к получению конечного продукта.

У. Всё-таки мудрёно.

Л. Я думаю, что тут немного нужно остановиться и выявить особые характеристики мышления. Что значит иметь образ чего-то? Поскольку мы получаем образы окружающего неорганизованно, то введём простое условие. Появление образов через чтение текста. Всегда можно организовать и текст, и его понимание. И тогда вскроется то, что не осознаётся в обычных условиях. При этом, если мы возьмём обычный текст, то можем и не дойти до очевидности того, что надо осознать. До "объективности" представления о "чём-то", о нечто. Лучше взять схематические изображения, в которых выражено бытие объектов.

У. Давайте. Это интересно!

Л. Если я даю Вам схему, то Вы воспринимайте её как текст. Надо её читать. Это означает, что с чего-то надо начать "считывать", продолжать и чем-то окончить. По пути от частей схемы переходить к их содержанию. И складывать содержания, строя картину.

У. Это понятно. Только с чего начинать? Обычно начало задаётся.

Л. Но ведь при работе с текстами часто Вы сами выбираете или ищете "начало". Вы ищете то, что позволит Вам строить некоторый мир. Если надо читать именно с того, что уже написал автор, то Вы прорываетесь от слов к их значению и начинаете строить. Сначала неудачно, а потом всё увереннее. Последующее может помогать доопределить начало и траекторию строительства.

У. Но у схемы тоже своё начало есть.

Л. Конечно. Если Вы поняли схему, то найдёте и начало. А в начале также пробы и пробы.

У. Но часто легче, чем с обычным, но незнакомым текстом.

Л. Да, так как изображение помогает сразу вводить образ, его содержательность. Так устроена психика. Она сама образ строит, стоит только хоть какое-либо подобие наблюдаемому сохранить. Сложность начинаются тогда, когда схема выражает не наблюдаемое, а обобщенное, абстрактное содержание.

У. Абстрактные рисунки.

Л. Да. Легко прикрепить элементы схемы или схему к тому, что возникло раньше в наблюдении. И тогда теряется абстрактная содержательность.

У. А как тогда рисовать схему? Можно нарисовать только конкретное.

Л. Вы имеете опыт работы с блок-схемами. Там разве конкретные наблюдения выражены?

У. Да. Я согласен. Но должно быть подобие.

Л. Да, достаточное, чтобы быстро перейти к тому, что надо автору схемы. Правда это без обучения, без организации перехода не удаётся. Абстракции либо уже есть и тогда легко. Либо их ещё нужно создавать.

У. Мы обычно над этим не задумываемся. Хотя и учились немало в вузе и т.п. И что? Как всё это нам поможет?

Л. Психологи показывают, что происходящее нельзя увидеть, если запечатление, ощущение не упорядочены, не структурированы. На схемах легче всего это заметить. Но и в обычных условиях всё то же. Образ всегда структурен и потому постоянен, константен. Образ чего-то, нечто. Образ среды может не иметь структурности.

У. И он видится пятном?

Л. Конечно. И когда Вы читаете схему, то сначала возникают или восполняются фрагменты, а затем они структурируются, и субъективно Вы осознаёте нечто как одно. Иначе нельзя остановиться взором и что-либо делать, опираясь на образ.

У. По опыту знаю. Если за что-то не закрепился, не смог точно и постоянно держать содержание о чём-то, то не могу начать решение задачи. Да и просто рассказывать кому-нибудь о том, что вижу.

Л. Ну, вот! Если это Вы поняли, то уже легче понять, что Вы имеете в "сознании" не миры, а схемы. А эти схемы, структуры, именно Вы и превращаете в объекты. Только не осознаёте. А когда читаете схемы, этот переход можно и заметить.

У. Всегда так?

Л. Конечно.

У. А если я вижу, что объект как бы становится другим. Или я сам его трансформирую мысленно?

Л. Тогда Вы либо переструктурируете образ, либо строите иной образ в дополнение, забывая, вытесняя прежний.

У. Вот это да! Интересно. Вы говорили, что есть разные бытии, сущности, миры. Это в схемах и выражается?

Л. Конечно. Если теоретик в схеме показывает цикл удовлетворения потребности отдельного человека, то все усложнения – это всё более сложные, но жизнедеятельности. Если согласование и согласованное бытие после конфликта, то это социодинамическое бытие. При внесении зависимости от культуры в изначальной схеме – социокультурное бытие. А при реализации отчуждённых норм преобразования чего-либо появляется деятельность.

У. Но в деятельности человек всё равно зависим от потребностей и может в чём-то согласовываться. Я это вижу на каждом шагу.

Л. Дело в том, что при построении мысли, выражаемой в тексте, можно иметь одно начало, а затем его усложнять, внося новые усложнители. Но, как показал Гегель, усложнители, уточнители не меняют уже введённый тип бытия. Так в жизнедеятельность можно внести как уточняющее деятельность и тогда мы получим использование деятельности для изощрённой жизнедеятельности?

У. Это как понять?

Л. Это хорошо знакомо. Человек может идти на работу для реализации своих интересов, личных. И тогда при первой возможности он видоизменяет работу под свои интересы.

У. Делает вид, что работает?

Л. Да. Тогда, когда он моментами и следует нормам деятельности, он это рассматривает как временное и ждёт повода сделать вид, что соблюдает нормы. А сам пользуется дополнительными возможностями, чтобы что-то присвоить в рамках своих интересов или видоизменить работу так, чтобы больше имелось возможностей удовлетворять свои интересы.

У. Коррупция – этот тип явлений?

Л. Конечно. И всё это легко конструируется в мысли. Надо лишь в подчинённое положение поставить иное понятие, но так, чтобы это оказалось незаметным. А для "своих" можно и открыто.

У. А наоборот. Когда жизнедеятельность обслуживает работу?

Л. Конечно, может быть. Например, дома творческие люди делают вид для своих родных, что отдыхают. А сами все возможные минуты продолжают работать и творить. Это не очень любят домашние, у которых иные, обыденные ценности.

У. Интересно. За счёт манипуляций со схемами, перестановками в порядке их применения, можно воссоздавать самые хитрые явления! Но надо вернуться. Что такое тогда "карта" в содержании мысли.

О. Я немного поясню. Вот я беру начальную схему единицы деятельности, "акт деятельности". Там нарисовано немного. Есть материал, продукт, стрелка перехода, средство, особая стрелка, прикреплённая к средству как указание способа применения, есть человек со способностями, "держащего" в сознании норму, например, задачу, план или просто цель. Указания на манипулирование средством и материалом. Всё просто. Теперь. Все значки, изобразительные элементы и блоки несут содержание. Я должен рассмотреть всё как одно. Иначе деятельности не будет, а будет многое. Будут "объекты", процессы, состояния, воздействия одного объекта на другое и т.п. Но не деятельность. Структура должна быть сведена к одному бытию. И только тогда можно говорить о материале в деятельности, о человеке в деятельности, о норме в деятельности и т.п.

У. Мы же это не видим. Мы видим объекты и др. Как же это увидеть как деятельность?

О. Надо нарисовать охватывающий контур и сказать, что внутри находящееся – одно, деятельность. А вне – не деятельность.

У. Это ведь условно.

О. В мышлении повсюду условности. Если нарисовали контур, то легче освоиться с условностью.

У. Что это даёт?

О. А то, что после введения контура на схеме, мы должны уже всё, что есть внутри, рассмотреть как несамостоятельное. У каждого компонента есть своя функция.

У. Так же как "команда". Я говорю "ребята – вы команда моя". И все несвободны, если соглашаются. Так?

О. И Вы сами тоже не свободны. Принадлежите команде. Пусть у Вас и лидерская функция.

У. Я понял. Если я горожанин, то я принадлежу целостности города и всех, кто живёт в нём. Но часто лидеры становятся над всеми. Исключают себя из зависимости.

О. Значит, они выпадают из целостности. Они – над ней. И тогда целостность легко разваливается. Нельзя просто так ею манипулировать.

У. Екатерина Великая, Пётр Первый и др. были лидерами, считавшими себя встроенными, подчинёнными их образу государства и общества?

О. Конечно. В меру этого они и были великими. Так же как Юлий Цезарь, Спартак и др. Они не сводили большие системы к уровню марионеток личных желаний.

У. Но для этого надо осознать эти целостности, подчиняться их сущности.

О. В этом и суть. Если Вы управляете как отдельный человек, Вы сводите управление к периферии Ваших желаний, потребностей, настроений. Если же Вы подчинены сущности управления, его функции в системе деятельности, в мире деятельности, тогда все свои действия Вы проверяете на то, как они соответствуют сущности, функции, и всех проверяете на соответствие и сущности, например, исполнительской деятельности, и конкретной норме, которую Вы вменили.

У. Я чувствую, что чаще всего я не очень различаю сущность и освоенные стереотипы. И тогда я невольно начинаю менять деятельность управленца на иное?

О. Вот именно.

У. Да, суровое положение.

Л. Его когда-то сформулировал Платон. Мы реальные являемся лишь подобиями идеи. Как и всё реальное, наблюдаемое. Если мы стремимся соответствовать "идеям", то в меру приближения являемся существенно существующими.

У. Это всё как-то связано с характеристикой целостности? Например, деятельности.

О. Конечно. Если мы ввели признак целостности, то этим ввели основание "ответственности" всего этому признаку. Всё, что есть в схеме деятельности, обладает своим и тем, что появляется в подчинении целому. Но это лишь та модификация себя, с которой "согласна" целостность. Это – мера соответствия функции этой части в целостности.

У. Чувствую, что тут уже системная аналитика!

О. Да, конечно. Всё в мире существует как нечто, имеющее своё отличие, подчиняясь этому принципу. Иначе оно не имеет себя.

У. Это как в театре. Либо ты Гамлет, либо Отелло. Так?

О. Конечно. Есть целостное в этих образах, ролях. Ему подчинено всё, что есть в персонаже. Иначе это уже не Гамлет, а что-то от Гамлета в дяде Ване. Но также и в деятельности. Либо Вы управленец, и тогда все качества должны быть подстроены к этим функциональным требованиям, либо Вы иной. Например, учёный или учитель.

У. Следовательно, если на предприятии что-то натурально находится, как ресурс, но не используется по схеме деятельности, оно уже не рассматривается как часть деятельности?

О. Конечно. Оно может быть заготовкой, станком, но не деятельностью. Да и заготовкой оно является лишь тогда, когда оно как бы предназначено когда-нибудь быть преобразованным. Также и станок. Иначе это уже не станок, а железо.

У. Вижу знакомое в Ваших словах. Итак, деятельность существует лишь в указанном сцеплении частей?

О. Вот именно. "Сцепление" прекращается и уже это внедеятельностное многообразие объектов.

У. Деятельность легко разрушить!

О. Легко. Труднее разрушить станок, а ещё труднее – металлический объект. Но и он стареет, ржавеет, если не поддерживать соответствие качествам металла определённого вида. В природе, как говорил Гераклит, всё течёт и изменяется. Ещё труднее сохранить как одно и то же – деятельность.

У. Побольше заказов и будет постоянная деятельность.

О. Есть условия воспроизводства деятельности, её самоподдержания или поддержания извне, но в мире же деятельности. Об этом Маркс писал. А затем это подробно проанализировано в методологии – Московском методологическом кружке.

У. И что! Как это с картой связано.

О. Если Вы создали в мысли целое деятельности, в её единице, как мы показали, или в системе деятельности, или в сфере деятельности, то затем это представление мы рассматриваем как карту. На ней, как на абстракции, начинаем чертить процессы, конкретизируя то, что может произойти. Как бы вводим более дробные масштабы, сохраняя более абстрактный масштаб как "место", в которое вкладывается более конкретная "жизнь". Туда мы, как военные, вносим "танки", "самолёты", "машины", "подразделения". Строим маршрут. Но подчиняемся устройству карты, её содержанию. Движем танки по "дорогам", по "рекам" мира деятельности. И в подчиненном виде все эти отдельности начинают жить так же, как и сама карта. Но если в реальной местности и на карте местности мы свободны и перемещаемся в пределах наших замыслов, лишь учитывая "местность", то в мире деятельности мы полностью подчинены принципам бытия такой "карты". Мы вносим детализацию, но подчиняя существование "деталей" (вещей, людей, знаний и т.п.) принципам бытия деятельности.

У. Очень сложно. А если мы только подчиняемся, то в чём состоит свобода?

О. Мы можем в мысли переезжать из "города" в "город" как захотим. Но переезжая – подчиняемся их бытию. Если мы захотели уйти из педагогической деятельности в науку, научную деятельность, то это и означает смену городов на карте. Но если хотим наукой заниматься, то надо подчиниться законам научного исследования. Если хотим управлять, то надо соответствовать законам управленческого бытия, деятельности этого типа.

У. То есть Вы картой видите мир деятельности, пространство деятельности, где есть все типы деятельности, типовые места для бытия. И можно выбирать место и туда помещаться?

О. Именно. И помещаясь, вносить конкретности истории, подчиняя их тому, что требуют эти места.

У. Очень интересно. Хотя и сложно. Так просто и не увидишь.

О. Почему? Есть же натуральные представители этих мест в пространстве деятельности. Есть наука, образование, культура, производство и т.п. На фоне додеятельностной среды.

У. Убедили. Нашли мир деятельности. С ним надо осваиваться. В нём ещё как-то существуют другие миры, социальный, социокультурный, культурный, да и натурально-объектный и т.п. Так?

О. Да. И наоборот. Могут быть миры недеятельностные, в которые как-то вмещается и мир деятельности.

У. Это уже за пределами понимания.

О. Согласен. Надо построить путь усложнения миров, чтобы разобраться во всём. Этим раньше занимались философы, строящие "метафизики". Самую лучшую "модель" дал Гегель. Там было ясно, как из одного мира появлялся другой, более сложный. Но было и общее основание всех миров. Это он рассматривал как "дух". А у Прокла, Плотина усложнение касалось того, что они рассматривали как "единое". Но об этом в иной раз.

Л. Я хочу подчеркнуть, что все наши обсуждения едва ли нужны, если мы процессам принятия решения даём течь так, как придётся, по ситуации. Если же хотим внести упорядоченность и профессиональность, то мы должны иметь форму и сознавать форму этих процессов, уметь её создавать в реальных условиях, опираясь на общие ориентиры и общие формы.

У. Может быть, мне легче было бы опираться на мой здравый разум и всё. Но я понимаю, что при переходе к профессиональности нужно иметь и технологичность, и концептуальную обоснованность. У меня остался вопрос. Мы рассмотрели единицу деятельности и заметили, что она является целостностью, не сводимой к сумме частей. Увидеть эту целостность саму по себе не так просто, так как нужно видение границ и общих, системообразующих качеств. А это очень непросто. Видны непосредственно части, а не целое.

О. Целое – результат работы мысли.

У. Да, когда мысль рождает схему, и мы её читаем "объектно", так?

О. Да.

У. Вопрос вот какой. Я вижу все части и их взаимоотношения. Но я вижу, что взаимоотношения складываются не сами по себе. Деятель, исполнитель, подчинён норме. Но и норма, и все составляющие ресурсы вовлекаются в процесс деятельности, и это организуется управленцем. Если он не поставит ресурсы, в том числе и человека, в соответствие норме, то деятельности не будет. Так, сам управленец принадлежит деятельности, или она сама по себе, как бы, существует. Как это понять?

О. Управленец, ресурсы, нормирование, совмещение нормы и ресурсов – всё это предпосылки деятельности, её становление. И это, если становление воспроизводится и "должно быть" бытие того, что мы сказали, со сменой содержательности норм и ресурсов, то оно превращается из предпосылки в структурно-функциональное звено самой деятельности.

У. В общем, так. При воспроизводстве деятельности управление является звеном деятельности, изменяющейся, но деятельности?

О. Да, так.

У. И тогда само становление, изменение должно иметь свою норму?

О. Вот именно. Иначе между становлением, изменением и функционированием будет дисбаланс. Они, будучи разными механизмами, всё же сохраняют деятельность как особое бытие.

У. Я – "мыслитель", думающий, а не преобразующий что-то. Но я становлюсь соучастником преобразования. Так?

О. Именно. Ведь и станочник не только руками водит и меняет расположение резца на станке, преобразуя заготовку. Он ещё и мыслит, сознаёт, чувствует, общается с партнёрами по технологической цепи, с руководителем. Но все эти "косвенные" процессы имеют служебную нагрузку, подчинённую именно преобразованию. И Вы, как управленец, тоже служебны для преобразования.

У. Но я всё же предопределяю! Как же я служебен?

О. Вы тоже делаете то, что обеспечивает преобразование и получение продукта. Но Ваше участие – дать конкретное нормативное содержание будущему преобразованию, обеспечить ресурсами фиксированную норму для её "натурализации", провести поправки, коррекции, если ресурс перестаёт соответствовать требованиям нормы. Всё – ради преобразования. А преобразование – ради удовлетворения спроса из додеятельностного мира. Или деятельностного, но "иного". В производственной кооперации.

У. Вроде бы ясно. И тогда можно возвращаться к моей ситуации? Однако ещё рано пока. Нужно закрепиться в том, что значит начало процесса принятия решений.

Л. Попробуйте сами подытожить.

У. Попробую. Если я испытываю толчок, например, призыв заказчика, то мне нужно реагировать. В результате я построю норму для будущей исполнительской деятельности.

О. Может быть, и для своей тоже.

У. Ладно. Но пока проще – для исполнителей. Тогда решение – норма, а нормирование имеет начало. Моё реагирование на его призыв. В этом реагировании есть понимание содержания "просьбы" и её рассмотрение. Где-то здесь начало. Не очень ясно, входит ли само понимание в процесс принятия решения.

О. Если оно не предполагает, хотя бы потенциально, переход к построению формы будущей деятельности и является как бы любопытством, то не входит в ПУР.

У. Следовательно, если я имею установку на ПУР, на построение нормы деятельности, то моё понимание призыва извне уже входит в качестве начала ПУР?

О. Да, в общем виде. Тогда даже отрицательный результат, "непостроение нормы", выступает как ПУР.

У. Это интересно! Примеры такие я имею. Итак, я настраиваюсь на нормирование и всё последующее, и иду к заказчику или жду его. Пока его нет – нет процесса ПУР. Он либо свёрнут, если я не дохожу до нормирования или до нормы, по каким-то причинам, и отказываюсь обслуживать заказчика, либо дохожу до нормы, и тогда ПУР становится положительным, подготавливающим производство. Так?

О. Отлично! Но у Вас ситуация другого типа. Вы уже программу построили и столкнулись с противодействием. Как тут с ПУР?

У. Попробую. Я уже имею норму. Но она застопорилась и не проходит путь ресурсного обеспечения в реализации, нет реализации. Тогда я как бы остановился на траектории бытия деятельности. Дошёл до Твери, а надо – дойти до Петербурга. Но это тоже толчок. Не заказчика, а моих ресурсов. Противодействие исполнителей. Могу тогда я считать, что моя установка на построение деятельности, сначала – нормы деятельности, при встрече с противодействием суть начало процесса ПУР?

О. Предпосылка. Сначала надо столкнуться с противодействием, начать его осознавание. Вот это осознавание, при установке на продолжение деятельности и возможность коррекции содержания нормы, будет началом процесса ПУР в данном типе ситуации.

У. Теперь я лучше вижу целое. Мне уже начинает становиться яснее, что значит "карта" деятельности. Это, в данном случае, сама потенциальная необходимость в деятельностном реагировании на любые "толчки". Она размещена в различных местах целого – в звене отношений с заказчиком, в звене отношений с исполнителем. Может быть ещё где-то.

О. Например, в звене собственной деятельности или в сервисе управления и т.п.

У. И везде одно и то же, в общем. Установка и толчок, после чего начинается процесс ПУР. Правильно?

О. Очень хорошо. Правильно. И Вы так поступаете не потому, что так захотели, не потому, что договорились с кем-то и т.п., а в силу Вашего места в мире деятельности, конкретного типа деятельности и в рамках конкретной деятельностной кооперации. Место требует ПУР.

У. Понял. Многое стало прозрачным. И вот меня как бы затормозили. Я не прошёл путь до конца и норму не реализовал. Чтобы её реализовать, нужно преодолеть препятствие. Установка и толчок – есть. А мысль моя остановилась. Моей фантазии не хватает.

Т. Управленец должен либо устранить, "сломать" мешающее препятствие, либо найти новый вариант самой нормы. Как Вы думаете? Ломать ли препятствие, противодействие или изменить программу?

У. Программа моя хорошая. Не вижу причины её менять. Значит, надо ломать противодействие. Но ведь сейчас эпоха другая, и надо быть демократичным в управлении. Надо учитывать мнения и исполнителей. Но учитывать я не могу, так как денег нет, ресурсы ограничены. Тем более, что способов добывания денег накопилось много. Тупичок у меня.

Т. Здесь без концептолога не разберёшься. В чём проявляется Ваше затруднение?

У. Они плохо слушают, не хотят понимать или вообще сразу же выражают свой протест и всё.

И. И какой смысл слушать! Всё давно известно. Мы говорим, что программа не обеспечена финансированием. Что за забота, если придумывается без согласования с нами, навязывается, да ещё и не обеспечивается. Легче всего сказать – сами себе находите обеспечение. Мы поискали бы, но под то, что сами понимаем, как нужное. Нам виднее. Надо понять, что время диктата в управлении прошло. Мы же местное, но самоуправление.

У. Видите! У них даже нет настроя на то, чтобы понять, изучить мою программу.

Т. Если они так настроены, то надо сделать так, чтобы они стали слушать и понимать. Если они не хотят даже понимать, то какая тут будет коммуникация между управленцем и исполнителями?

К. Вы считаете, что дело состоит в неправильности коммуникации?

Т. Управленец об этом и говорит. Исполнители как бы "развинтились". Не соблюдают простые условия коммуникативного взаимодействия.

К. А Вы вспомните. Они ведь не столько плохо слушают или мало слушают, сколько не хотят слушать.

Т. Но они же говорят о недостатках в слое финансирования. Следовательно, они вовлеклись в коммуникацию. Обсуждают. Но тут же всё нарушают, не дают сказать. Беспорядок. В этих условиях коммуникация неэффективна. Тем более в принятии решений, касающихся участников.

К. А Вам не показалось, что причины всего безобразия не в обсуждении, а в неприятии обсуждения. Они же конкретно говорят, что управленец для них "не указ" и они хотят быть самостоятельными.

Т. Но тогда эти лидеры делают ненужным управление. Одно дело согласовываться в коммуникации, находить приемлемое содержание программы, а другое – изначально выступать против "начальства".

К. Так ли это?

И. Да мы не против его. Пусть делает своё дело, что лучше знает. А мы будем делать своё. Если что, то мы попросим его помочь в чём-то.

У. Видите! А я тогда зачем? Меня поставили в администрации руководить преобразованием и ростом органов местного самоуправления. От меня ждут руководства сверху, ждут. Куда они денутся без администрации! Очевидно же, что они не могут без нас решить свои проблемы. Да и нет "своих" проблем. Это же проблемы населения, части населения страны. Тут уж не до Робинзонады.

А. Вы не думаете, что пора с этим разобраться?

У. Я не возражаю.

И. Наверное. Я не против.

А. Когда возникло противостояние в дискуссии, то важно выяснить, кто в чём прав.

У. Конечно.

А. Поскольку каждому кажется, что он прав, то путь состоит не в поиске доказательства силами каждой стороны. Всегда что-нибудь найдётся в доказательство.

У. По опыту знаю, что найдётся. Если партнёр не "давит".

И. Именно.

А. И вот поэтому я и хочу сначала выявить то, что для обоих сторон является неоспоримым. А потом будем искать "правду" сторон.

К. Надо перейти к той сущностной точке зрения, которая неоспорима. Теория и создаётся для "всех", а не для кого-то, не для отдельных авторов.

Л. Я бы добавил. Эта работа арбитражного типа предполагает выявление, создание нейтрального, одинакового для всех средства мысли. Построение или привлечение абстрактного заместителя мнений, по своему содержанию.

О. Лучше сказать – нужна "суть дела". Будет сущность, и спор можно из хаоса сместить в нормальный мыслительный процесс, имеющий своё завершение.

Л. Да, абстрактное берётся как основание для выведения из него различных конкретных, соответствующих мнениям спорящих.

А. Спасибо. Это всё верно. Что нужно здесь привлечь как абстрактное основание обоих версий?

К. Понятие управления.

А. Верно. А как Вы считаете, согласны?

У. Я согласен. Это очевидно. Мы уже обговорили с технологом многое.

А. Хорошо. Вы согласны, что управление своей функцией имеет построение деятельности, в рамках внешней необходимости в продукте?

У. Естественно.

А. А это означает создание нормы деятельности, с учётом "заказа", вовлечение всего того, что нужно для реализации нормы.

У. Конечно.

А. Включая и "деятелей".

И. Это всё хорошо для предприятий. А в нашем случае человек сам для себя нормы деятельности строит.

А. Разве это противоречит функции управления, управленческой деятельности?

И. И да, и нет. Вы же сами сказали, что управленец нанимает исполнителей, снабжает всем необходимым. А мы сами себя снабжаем.

Л. Здесь вижу типовое недоразумение. Ведь если разговор идёт о функции, то это же разговор не о реальной ситуации управления!

И. Функция есть функция. Вот и у нас функция себя организовывать.

Л. Нет. Если вы говорите о функции, функционально, то все варианты, конкретные детали, не имеют значимости.

И. Какие-то детали, я согласен, не имеют значимости. А то, что мы сами себя организуем, управляем – это очень даже значимо.

У. Точнее – Вы сами тоже для других строите нормы и обеспечиваете их реализацию. Разве не так?

И. Ну, конечно. Но я имею в виду отношения с Вами. Не Вы нам строите, должны нормы строить и предписывать, а мы сами их себе, своим людям строим.

А. Иначе говоря, в случае ваших отношений простая схема "управленец – исполнитель" не работает. Ведь так?

И. Конечно.

У. Я здесь не очень понял. Разве эта общая схема, функциональная схема не работает?

Л. Работает, но именно функциональная, абстрактная схема. А при конкретизации оказывается, что в одном случае она так и прилагается, на предприятии, например, а в другом случае она так не прилагается. Исполнитель с его активностью составляет конкретный случай.

А. Вот именно. Надо смотреть, что происходит при наложении схемы.

Л. Если учитывать форму движения мысли в конкретизации, уточнении.

А. Да. Есть случаи, когда "конкретизация" не связана с уточнением, с введением важных новых черт. А есть случаи, когда всё в "конкретизации" опирается на уточнение.

У. Я этого не понимаю.

А. В Вашем случае, если управленец сам мыслит и берёт на себя ответственность за нормирование, а затем – за реализацию нормы, подчиняя всех и вся, это похоже на всеобщую схему?

У. Естественно. Схема работает в чистом виде. И это главное. Что тут может быть ещё?

А. А теперь в другом случае. Пусть построение нормы берёт на себя тот, кто будет её реализовывать.

У. И обеспечивать?

А. Может быть, и обеспечивать. Хотя бы порождать норму.

И. Вот именно! Это ближе к нашему случаю.

У. Какой же это управленец!?

А. А разве мы говорим об управленце?

У. А о чём же?

А. Мы говорим об управленческой функции.

У. Функцию же реализует управленец.

А. Почему именно так? Разве человек не может разделить своё бытие и в одно время делать одно, реализовывать одну функцию, а в другое время – другое, реализовывать иную функцию?

У. Бывает. Как в театре. Сначала Гамлет, потом – Отелло. Но это же актёр.

И. И в обыденной жизни подобное бывает. На работе – руководитель, а дома – отец. Ведь так?

У. Очевидно. Вы хотите сказать, что человек может быть то руководителем, то подчинённым? Сам себе начальник и слуга? Дома это бывает, очевидно. А на работе! Ведь есть разделение труда.

А. Но Вам понятно, что функциональная схема абстрактно фиксирует "разделение труда", разделение функций?! А реально это сложное может воплощать либо один и тот же, либо с разделением воплощающих.

У. Я понял. Это различие функционального и реального мне понятно.

Л. Различие абстрактного и конкретного, функционального и морфологического.

О. Сущности и явления.

У. Это я уже вижу для случая их самоорганизации. А тогда как понять наши отношения?

А. Вы поняли, что настаивая на своей точке зрения, Вы имели в виду первое применение общей схемы?

У. Я согласен.

А. Если бы это было приемлемо для лидера органов местного самоуправления, то всё уже разрешилось бы, и Вы были бы правы и для него.

У. Конечно.

А. Но он считает, что Вы не правы. Он сам, без Вас строит норму и обеспечивает её реализацию. И это уже второе приложение общей схемы.

И. Вот именно.

А. Но тут уже Вы не соглашаетесь. "Мало ли чего они придумают? А отвечаю за судьбу органов местного самоуправления я, как член администрации". Так?

У. Да, так.

А. Следовательно, надо лишь разобраться, на что направлено действие этих лидеров. Если оно направлено на реализацию функций власти на местах и обладает эффективностью, то зачем этому мешать!

У. Если так!

А. Ведь и Вы, и они, все участвуете в реализации функций власти на местах. Или нет?

У. Вы правы. Но зачем тогда я нужен, если они такие успешные?

И. Чаще всего Вы и не нужны. Мы справляемся. Хотя я сказал не точно. Если бы вышестоящие власти не мешали нам создавать свой бюджет, свою часть бюджета, и даже помогали в этом, то мы работали бы эффективно. Хотя бы – эффективнее.

У. Ну, видите. Без нас Вам не обойтись.

А. Это так. Но надо более точно сказать. Есть типовые трудности в каждом уровне власти. Если они не могут быть сняты на этом же уровне, появляется потребность в участии более высокого уровня власти.

У. Есть и общие для всего государства интересы.

И. Я разве против них! Это очевидно.

У. И тогда надо думать не только о своём, но и о целом, даже о государстве, обществе в целом.

И. Думаем, не забываем.

У. Если бы!

А. Пока что ясно, что в иерархических структурах управления каждый уровень управления существует и для себя, и для "верха", и для "низа".

К. Это утверждение абстрактного типа.

А. А при конкретизации управление, а не исходная управленческая функция, может быть либо "жёсткой", либо "мягкой". И тут мы встречаем два типа ситуаций. В одном случае это жёсткое управление, наподобие военного. В другом случае это гибкое управление, например, в демократическом режиме.

К. И сама функция имеет в себе потенциал расчленения на моменты жёсткости и мягкости.

У. Как это?

К. В случае решения задач функция акцентируется на "жёстком", а в проблематизации она акцентируется на "мягком". Нормы уже рассматриваются не постоянными, а меняющимися. В жёстком варианте человек "прикрепляется" к должности и ответственности, а в гибком он "открепляется", и его место может быть занято кем угодно. Лишь бы это пребывание обслуживало динамику бытия управления и системы деятельности, соответствовало бы какой-то рамке. На уровне макроцели, стратегии и т.п.

А. Да. Это вовремя сказано.

У. То есть мы взаимодействуем в рамках чистого варианта?

А. Конечно.

И. Я же говорил!

А. Вы согласны, что конфликт возник из-за невнимания к гибкому варианту управления?

И. Я согласен.

У. Вроде бы я понимаю. И что делать?

И. Координировать. Вы не координируете, а приказываете. А надо координировать.

У. И что это такое? Координационное управление!

К. Это и означает, что органам местного самоуправления даётся управленческая самостоятельность в пределах функций местного уровня власти. Так как ресурсы для управления определяются разделением властей по уровням и типам властей, то нужна согласованность в конкретных обязанностях и возможностях, возможность привлечения более высокого уровня управления и власти для нужд местного самоуправления. И эти вовлечения должны быть согласованы с интересами вышестоящих уровней. Поэтому если с вышестоящего уровня кто-то делегируется для согласования с нижестоящим уровнем, то он уже не "приказывает", а совместно ищет наиболее эффективные способы реализации функций "местной власти".

И. Мы, со своей стороны, найдём то, в чём мы нуждаемся и будем открыты к участию вышестоящих уровней управления и власти.

У. А мы должны следить за тем, чтобы интересны более широких структур и территорий, государства в целом, не были забыты.

А. Но при сохранении самостоятельности органов местного самоуправления.

К. При сохранении их механизмов "самодвижения".

А. Без попыток любой ценой добиться "управляемости", реализуемости частного замысла координатора. Согласны?

У. Я понял и согласен.

И. Присоединяюсь. Но это очень сложно.

У. Конечно. Я был слишком эгоцентричен.

И. А я был излишне неприступен. Защищал своё самодвижение как таковое.

Т. Спасибо всем. Я стал несколько иначе видеть.

У. У Вас уже есть подсказка?

Т. Мне кажется, что я уже вижу, какое Вам предписание предложить. Вернее, если бы вы меня попросили.

У. А я "прошу".

Т. "Толчок" дан самим осознанием неэффективности противостояния с координируемыми. Это – начало. А питает принятие решения установка на то, что координируемым нужно норму, предписание выработать. Если это не иметь, то не будет того, что можно назвать целью.

У. А если Вы придёте к выводу, что предписывать не надо. Нужно оставить лидеров в покое. Тогда что?

Т. Тогда уже речь пойдёт не о принятии решения в управлении.

У. И что это такое?

Т. Это будет размышление с таким результатом. Но – не решением, не ПУР. А вот что!?

К. Это будет процессом рефлексии.

У. Тоже размышлением, но с иным результатом. Что же здесь общего?

К. Это будет рефлексией. Но с иным результатом.

Т. Что такое рефлексия?

К. Это процесс коррекции прежнего способа действия как условия преодоления "разрыва" в действии, затруднения.

Т. То есть, нахождение выхода при невозможности дойти весь путь по намеченной траектории?

К. Да. Но точнее звучит иначе. Это механизм, обеспечивающий восстановление деятельности или, в иных масштабах, действия, прерванной из-за какой-то причины. Поэтому и нужен поиск причины и пути нейтрализации действия причины, чтобы деятельность была восстановлена.

Т. То есть, главное – реагирование на причину разрыва?

К. Главное – это восстановление деятельности. В этом функция рефлексии. Внешняя функция. А механизм рефлексии состоит в "способности" познать причину, а предварительно в способности познать само происшедшее.

Т. Тут уже много всего накопилось. Нельзя ли попроще?

К. Что значит проще? Меньше слов?

Т. Может быть.

Л. В мышлении – "проще" – не означает уменьшение количества слов. Не в словах дело. К словам привыкнете. Дело в том содержании, "картинке мира", которая даётся Вам. Она может быть сложнее или проще. При этом сложнее может быть количественно и качественно.

Т. Я с трудом держу Вашу мысль.

Л. Это неудивительно. Так обычно бывает при мыслительном знакомстве с новым "качеством", новой сущностью.

Т. Постараюсь освоить.

Л. Так вот. Если идти количественно в усложнении, то следует добавлять и добавлять содержания. Есть в логике принцип дополнительности.

Т. Увидел ещё что-то и дополнительно сказал. Так?

Л. Нет, не так. Мы говорили, что надо мыслить объектно. Если о чём-то говорим, то это "о чём" должно быть единицей. Нечто. Оно обладает целостностью. Принцип дополнительности сохраняет требование выражать целостности.

Т. А между целостностями?

Л. Когда мы мыслим, то можно внимание переключать с одного на другое и, "технологически", не важно от чего к чему. Если надо, то и используем эту возможность. Но это всего лишь предпосылка. Когда мы мыслим, то мыслим всегда о нечто, об "объекте". Иначе теряем возможность сохранять мировосприятие, мировоззрение и помещение в мир того, о чём ведётся речь. Этот принцип ещё звучит как принцип "объектной каузальности". То есть, мысля, мы воссоздаём или создаём причинно-следственного переходы от одного объекта в мире к другому, другим.

Т. Да, пора вновь учиться логике.

Л. Культуре мышления. Так вот. Принцип дополнительности легко продемонстрировать. Если я описываю человека, то я перемещаю внимание с рук на ноги, с ног на голову и т.п. И ввожу новые содержания, но касающиеся одного и того же. Человека.

Т. Это понятно. А тогда качественные усложнения, в чём тут особенность?

Л. Вы видели блок-схемы, касающиеся радиотехнических устройств?

Т. Конечно. Это как бы кирпичики с названиями и стрелочки как переходы. Что-то подобное. Да и в управлении часто рисуют блок-схемы. Например, как устроено предприятие.

Л. А переход от более общей блок-схемы к более детальной и конкретной?

Т. Естественно видел. Да и карты бывают разные. Крупномасштабные, мелкомасштабные.

Л. Но ведь про одно и то же. Так ведь?

Т. Да.

Л. В этом состоит мыслительный "фокус". Сначала Вам делают "простое", абстрактное видение. Вы сориентировались, построили образ нечто, его границы, внешнее, внутреннее. А затем Вам дают указание, что всё можно рассмотреть детальнее. Но Вы уже видите целое. И в нём рассматриваете детали. Общее, абстрактное Вас ориентирует и организует рассмотрение деталей. Так?

Т. Конечно.

Л. Различие видите с принципом дополнительности?

Т. Вижу. Там – достройка целого, а здесь – детализация.

Л. Детализация, конкретизация содержания. Главное – последовательность детализации и содержательная оправданность.

Т. Чтобы отражало то, что реально существует?

Л. Да. То, что существует реально или в воображении мыслящего.

Т. Так, ясно. Но в чём тут качественность усложнения?

Л. Когда идёт детализация, конкретизация, то вместо охватывающего, "общего" качества вводятся иные, не противоречащие ему. И это первое.

Т. Пока не очень понимаю того, что Вы говорите. Если я сначала говорю "рука", а затем говорю "левая рука", то вносится новое качество "левая"?

Л. Да. Но разговор ведётся про ту же реально левую руку.

Т. Понял.

У. Психологи говорят о человеке как интроверте или экстраверте. Сначала про экстраверта говорим – "человек", а затем "человек экстравертный". Так. Появляется новое качество.

Л. Да. В мышлении. В реальности всё уже есть. От мыслителя зависит внесение качеств. Мыслитель строит миры, для познания или для других целей. Но это первое. А теперь второе, более сложное. Если у нас задача проследить усложнение в генетическом аспекте, и мы строим в мышлении псевдогенетическую картину, то первые, "общие" качества суть качества, присущие этому, раннему этапу. Это качества для того этапа конкретные. Но в сравнении с последующим они предстают как абстрактные и конкретизируются через сам объект, а не в мышлении лишь.

Т. Это уже очень сложно.

У. Постойте! Что здесь сложного. Дерево сначала является семенем. Это конкретное качество. Затем росток появляется. Он – конкретен по качеству. Но в нём есть и семенное что-то. И тогда росток как семя суть абстракция. Семени нет. Оно уже в прошлом. Но оно есть как момент и выделяется лишь в рассмотрении. Я правильно говорю?

Л. Замечательно. Вот иной пример. Управленец когда-то, в псевдоистории, был просто "рефлексуном". И в нём рефлексивная основа остаётся, но в новом качестве, с новым качеством.

У. То есть управленец – человек, который рефлексивно существует. Это?

Л. Вот именно. Иногда его рефлексивность видна непосредственно. Но даже когда он не только натурально рефлектирует, он остаётся рефлектирующим по способу существования. От управленца ждут нормы, критической оценки исполнителя и т.п. А это может возникать лишь в рефлексии.

У. А когда я снабжением занимаюсь? Я же не рефлектирую.

Л. Да. Но снабжение может быть лишь звеном в проверке необходимости во введённой норме. И тогда, что бы ни делал управленец, он "всё ещё" вырабатывает норму. И, следовательно, рефлектирует.

У. Не просто понять это.

Т. Я понял. Есть натуральные, как бы рефлексивные, мыслительные действия, но они в пространстве рефлексии, в функции рефлексии.

Л. Наподобие того, когда я рисую схему, то моё натуральное действие не является просто натуральным. Оно ещё и по сути – мыслительное. В добавку к произнесению слов.

Т. Да и слова тогда лишь обслуживают внутреннее мышление.

Л. Включены в первичный процесс и его организуют в рамках требований языковых средств.

У. А если я использую компьютер, создаю компьютерный блок, информационно-аналитический отдел, а при нём – ремонт компьютеров, то эти ремонтники тоже рефлексуны?

Л. По действиям – нет, а по функции – да. Если они не обеспечивают ремонт, то компьютеры не вводятся в аналитику, а аналитика – в рефлексивное движение Вашей мысли.

У. Вот это переходы?!

Л. В мире деятельности и мышления всё так и устроено. В кооперациях надо следить, что и какую функцию реализует. Так вот, мыслящий псевдогенетически, а этим занимаются и теоретики, и аналитики и т.п., вводит разные состояния объекта. В каждом состоянии, этапе развития, объект имеет свои конкретные качества. Но они ещё сохраняют конкретные качества предыдущих этапов. И сохраняют их как абстрактную основу. Конкретное при конкретизации превращается в абстрактное для последующего конкретизатора. И сохраняется, как Гегель говорил, в "снятом" виде, иначе, чем на предыдущем этапе.

У. Например, мы говорим о ребячестве. Наше ребячество иное, чем наши ребячьи качества в детстве.

Л. Вот так.

Т. Вернёмся сейчас к нашему ходу мысли. Мы говорим, что рефлексия может не завершаться принятием решения, коррекцией нормы. Вы подумали рефлексивно, но по пути пришли к выводу, что необходимо перестать управлять. Не надо предписывать. Ведь это в рефлексии законно?

К. Да. Один из типов окончания. По функции в рефлексии надо приходить к норме, к предписыванию, к коррекции способа. Но это по функции. А в реализации функции происходит ещё и самоорганизация, особая дополнительная рефлексия, да ещё и самоотношение, которое в ходе критики и переходе к нормированию вполне законно и необходимо. Нужно самоопределяться после выявленной причины затруднения. Либо опять в действие, подтверждение прежней самоопределённости, либо уход из этого. Уход из додеятельностного бытия. Бунт морфологии, смена направленности.

Т. Это интересно. Новые аспекты. Но ведь это нарушение прежних договорённостей!

К. Скажите, пожалуйста, а когда Вы совершенствуете своё бытие, разве Вы не отказываетесь от менее совершенного?

Т. Отказываюсь.

К. Следовательно, создаёте "бунт"!

Т. Но деловой. Нормальный для деятельности.

К. Верно. Но и деловой бунт опирается на Вашу активность бунтовать. Иная организация. Бунт – в рамке деятельностных требований. Морфология – бунтовая, а форма – деятельностная. Вот и появляется приемлемый бунт как организованность.

Л. Это всё можно проследить и в мышлении. Проблематизация это не хаос, но на основе отхода от прежней определённости и вхождения в фазу отсутствия определённости. В ней "хаос" не противопоказан.

У. Это называют творчеством?

К. Больше – творческим "горением". Это огонь вне формы.

У. Хитро, но интересно.

Т. Теперь я понял ещё более точно. Если толчок к процессу ПУР есть, если есть цель, направленность на какое-либо, но решение, норму для реализации силами исполнителя, то при прохождении пути к содержанию нормы управленец должен проходить этап реконструкции, а затем выявление причины затруднения. Если он понял причину затруднения, то должен найти место, где старая норма уже обесценена, начало обесцененного отрезка траектории. А затем ввести учёт причины затруднения.

У. Это достаточно понятно. Я готов начать свой процесс ПУР заново. Но как учесть то, что говорил концептолог, да и онтолог тоже. Да ещё и логик?

Т. Что именно?

У. А то, что управление может быть, при его конкретизации, не директивным, а регулятивным, координационным. Как учесть самостоятельность лидеров. Прямо учесть я могу, а как это сделать неслучайно? В рамках культуры мышления. Мне уже показали и доказали, что надо уважать самодвижение лидеров местного самоуправления.

Т. Действительно! А как это учесть неслучайно?

О. Присмотритесь. Внешний фактор может быть влияющим и невлияющим. Невлияющим он станет либо из-за нечувствительности, либо из-за "противодействия" чувствительности.

У. Это, последнее, похоже на то, что называют "толстокожестью"?

О. Нет. Вы говорите о пассивной нечувствительности, а я говорю об активной нечувствительности.

У. Агрессивной защите?

О. В том числе.

К. Знаете что! Управленец наш был сначала пассивно нечувствительным, а затем – активно нечувствительным. Но не агрессивно нечувствительным.

О. Так вот! Если внешний фактор не является следствием, а является объектным, то возникает вопрос о том, что за объект, и при каких обстоятельствах он войдёт в гармоническую связь с тем, на что он действует.

У. Я не понимаю.

О. Объекты же входят в отношения друг с другом. Либо подавляющие, подчиняющие, либо равнозначимые, либо совмещённые. В последнем случае совмещения могут быть различных типов. Одно из них – иерархическое, а другое из них – гармоническое. И т.п.

У. Очень сложно. Вроде бы и понятно, но что-то за этим непростое.

К. Давайте так. Деятельности ведь могут входить в отношения равнозначимости и независимости, "содеятельность". А могут быть в соподчинении, в кооперации. И в кооперации, в системных совмещениях они могут быть иерархизированными. Так?

У. Да. Я это понимаю. А гармония?

К. Если обе стороны учтены по их сущности, если они совмещены и кооперативно зависимы друг от друга, то появляется гармония.

Л. Нечто подобное тому, что обсуждал Пифагор, да и Лейбниц. И другие.

У. Но у нас гармонии не должно быть. Один – руководитель, а другой – подчинённый. Кооперация иерархическая.

И. Простите, я не согласен.

К. Конечно, бывают интересы исполнителя как исполнителя. Но они не соответствуют принципу равности. Здесь – соподчинение. Следовательно, здесь не про гармонию речь.

О. Я бы сказал, не про гармонию равных. А может быть гармония не равных. Например, муж и жена. Разве они равны? Но может быть гармония, совмещённая с учётом неравных по качеству частей.

К. Я согласен с разъяснением. И тогда, уважаемый технолог, надо учесть, что фактор, с которым встретился управленец, не является средовым. Он объектный. А поскольку "исполнитель" оказался другого качества, чем это было раньше, имеющим самодвижение, самодеятельность, то и гармония, кооперативность положительного типа, может сложиться лишь при качественном учёте другого "нечто". Нужно сохранить кооперацию, различие управленца и исполнителя по их функциональным местам. Но внести коррекции в реализацию управленческой функции, так как исполнитель "самоорганизован", обладает мерой самостоятельности.

Т. Вот и хорошо. Тогда содержание принятого решения, где учтено то, что Вы говорите, состоит в следующем. Точнее – должно состоять в следующем. Управленец должен не начинать со своего варианта плана, программы и т.п. для лидеров органов местного самоуправления, а предлагать им себе построить планы. А затем осуществить соотнесение планов.

У. И как же учтутся интересы администрации, вышестоящего уровня власти?

Т. Тоже понятно. Нужно не только соотнести планы, программы каждого из лидеров, всех частей нашего сообщества местного самоуправления, но и соотнести их с возможностью реализации функций вышестоящего уровня власти.

У. А если они начнут настаивать на своём.

Т. Если будет изоляционизм, то вступят в дело обязанности по препятствованию этому. Но не за счёт устранения самостоятельности.

И. У нас всё равно будут свои проблемы, и мы будем нуждаться в вышестоящих уровнях.

Т. Да. Это должно быть учтено. Но в пределах полномочий каждого уровня власти.

О. Никуда не деться от принципа целостности. Все связаны друг с другом. И в малых системах, и в больших.

К. Например, в регионе, в стране, в мире.

У. Это уже слишком много. Правильно ли я понял, что мне нужно было после толчка найти причину неудачи и опознать тот тип причины, её масштаб, и соотнестись с ней так, чтобы довести дело до гармонии? И тогда всё будет хорошо.

Т. Да, учесть. Но оставаясь в том же "месте" управленца и по-новому реализовывать свою функцию. Тогда решение будет согласовано с управленческой функцией и с "новым" типом исполнителя.

К. Да.

Т. Вот именно.

У. И траекторией будет то, что я буду продолжать проходить?

К. Это будет пространство кооперации деятельностей, где Вы – управленец, а он – исполнитель. Но движение по этой траектории будет с иной морфологизацией. В отношениях с ним Вы введёте иную стратегию проектирования, нормирования. И содержание нормы поменяется, и техника введения нормы поменяется.

Т. Я об этом и сказал.

У. Спасибо. Я разобрался.

Работы автора по теме

Анисимов О.С. Новое управленческое мышление: сущность и пути формирования. М., 1991

Анисимов О.С. Основы методологии. М., 1994, т.1 и т. 2

Анисимов О.С. Методология: функция, сущность, становление. М., 1996

Анисимов О.С. Акмеология мышления. М., 1997

Анисимов О.С. Стратегии и стратегическое мышление, М., 1999

Анисимов О.С. Гегель: мышление и развитие. М., 2000

Анисимов О.С. Язык теории деятельности: становление. М., 2001

Анисимов О.С. Метод работы с текстами и интеллектуальное развитие. М., 2001

Анисимов О.С. Онтологии в рефлексивном пространстве. М., 2002

Анисимов О.С. Организационные онтологии и анализ систем деятельности (А.А. Богданов и современная методология). М., 2002

Анисимов О.С. Методологический словарь для управленцев. М., 2002

Анисимов О.С. Принятие управленческих решений: методология и технология. М., 2002

Анисимов О.С. Маркс: экономическая онтология, метод, мир деятельности, М., 2002

Анисимов О.С. Педагогическая акмеология: общая и управленческая. М., 2002

Анисимов О.С., Деркач А.А. Основы общей и управленческой акмеологии, М., 1995

Используются технологии uCoz